История первая (начало)

***
Я попал на набережную сразу после того, как умер.

Сначала я каждый день приходил сюда, потому что мне казалось, что это место как-то связано с тем миром, откуда я появился, а потом уже по привычке.

Просто стоял и смотрел на рваные свинцовые волны под серым осенним небом. Не знаю, почему оно казалось мне осенним, ведь я не чувствовал ни осенней прохлады, ни запаха горелых листьев, ни чего-то ещё, что указывало бы на осень. Собственно, я вообще ничего не чувствовал. Мёртвым чувства не положены. Хорошо было просто стоять и смотреть.

В отличие от всего остального мира, здесь хоть что-то происходило. Низкие тёмные облака неслись над морем, подгоняемые ветром, которого не было. У самого края пристани бурлила неизменная муть из щепок, водорослей, мусора и грязной, пузырящейся пены. В реальности здесь должно было ужасно пахнуть. Но не здесь.

Чуть поодаль, там, где море постепенно становилось чистым, плавали несколько лодок, таких же серых, как мир вокруг. Люди, как правило, просто сидели в них, уставившись в одну точку, даже не пытаясь взяться за весла, словно чего-то ждали. И, да, я всё еще называл их людьми, хоть это и было здесь как-то неуместно.

А дальше в море (вот уж, что было действительно неуместным), выписывал круги большой белый катер с шумной компанией на борту. Поднимая пену, такую же снежно-белую, как и сам, он описывал восьмёрки, налетая на собственный след и высоко подпрыгивал, вызывая вопли восхищения всей компании. Эти крики и рокот двигателя были единственными звуками окружающей действительности, придавая налёт нормальности этому миру беззвучных волн и бесшумного ветра.

«Интересно, чей он?» - подумал я, следя глазами за катером.
- Вообще-то ничей. Просто сейчас его захватила какая-то банда. Придумали себе какое-то дурацкое название, мафию какую-то изображают. Делают вид, что всё нормально. Новички… Впрочем, скоро им это надоест, и катер снова будет стоять никому не нужным.

Я выслушал голос за спиной, но оборачиваться не стал. Начинаю привыкать к местной традиции, когда на любой вопрос, даже заданный мысленно, кто-то подходит и отвечает.

Не услышав продолжения, серая тень за спиной зашаркала по бетону, усыпанному сухими осенними листьями. Подождав немного, я всё же спросил:
- А почему он белый?

Шаги на несколько секунд затихли, а потом голос ответил с ноткой неуверенности:
- Ну, он… другой. Ему даже за буйки можно немного заплывать.

Ну, да, это многое объясняло. Откуда-то я знал, что любая из лодок, заплывшая за буйки, будет немедленно уничтожена вместе с нарушителем. И это будет окончательная смерть. Здешний мир был невелик и его границы хорошо охранялись. С одной стороны – непроходимые горы, с другой – буйки. Впрочем, желающих покинуть его не находилось. Куда идти-то, если ты мёртв.

Я внимательнее пригляделся к маневрам катера. Разогнавшись, он на долю секунды вылетал за буйки, и тут же бросался обратно, под восхищённые крики парней и визг девушек. Изощрённый способ пощекотать себе нервы. Одно из немногих доступных развлечений. Недолгое, правда. Чувства в здешнем мире быстро притуплялись, исчезая вместе с памятью. Сколько я здесь? Месяц, не более, но мир уже видится чёрно-белым, а воспоминания о прошлой жизни почти исчезли. Исчезла и боль от осознания своего бессилия что-то изменить.

Усталость волной нахлынула на меня. Вздохнув, я развернулся и побрел по шуршащим листьям к стоящим за набережной зданиям. Сухие листья на сером бетоне... Под ногами они рассыпались в пыль. Откуда они здесь, ведь деревьев нет и в помине? И почему вообще здесь ещё остались целые листья, ведь по ним вот так должны ходить уже несколько… веков… или тысячелетий? А может быть просто никто, кроме меня, сюда не ходит?

Я прошел мимо Провидицы, скользнув взглядом по сидящим вокруг неё фигурам. Ничего не меняется. Даже по сравнению с окружающим нас безжизненным миром, тут был уголок беспросветности и уныния. Сгорбленные фигуры, в основном - женские, многие уже в последней стадии разложения. Мёртвая тишина. Лишь девушка, лежащая в ванне, слабо скользнула по мне взглядом. Я хотел было кивнуть ей в ответ, но передумал. Не хотелось тратить силы даже на такой символический жест.

Надо было срочно поспать. Странное дело – сон в мёртвом мире, но он был здесь почему-то необходим. И ещё вода. Она тонкой струйкой текла из проржавевшего крана в одном из зданий, такая же мёртвая и безвкусная, как всё вокруг. Она не освежала и не утоляла жажду, но немного придавала сил. В какой-то момент, я ещё подумал, что нас гоняют на водопой, чтобы пересчитать, а потом мне стало всё равно.

Поднявшись по разбитой лестнице на третий этаж, я пошёл по коридору. Дверей в комнатах не было, мебели тоже. Слой пыли и комья штукатурки покрывали пол. Найдя нужный вход, я осторожно зашёл в помещение. Когда-то это был общественный туалет. Покрытые коричневым налётом унитазы и ржавые трубы выделялись яркими пятнами. Посреди комнаты пол обрушился до первого этажа, так что идти приходилось по узенькой дорожке вдоль стены, обрушивая ручейки цементной пыли в провал. Несколько шагов пришлось сделать прямо по арматуре, стараясь не заглядывать вниз и придерживаясь рукой за стену. В дальнем углу комнаты и была моя долгожданная цель – ржавая раковина с текущей в неё из старинного крана струей воды.

Напившись, я прошёл пару шагов до выхода из комнаты. Выйти было легко, а зайти – только тем путем, которым я прошел. Несуразность? Да какая разница. Тут так устроено. Кстати, я никогда не видел, чтобы кто-то ещё, кроме меня, пользовался этим краном, видимо у остальных были свои «поилки».

В следующей комнате я просто подошёл к ближайшему углу, лёг, свернулся калачиком и уснул. Одно из приятных свойств этого мира, лишенного чувств – даже матрасы не нужны. Просто ложись и спи.

История первая (продолжение)

***
Проснулся я от звука выстрелов.

Где-то внизу, там, где я обычно выходил из здания, кто-то весело палил из пистолетов. Гулкие выстрелы дробовика заставляли подрагивать выступающую из стены арматуру. Периодически кто-то кричал, визжал и иногда начинал смеяться истерическим смехом, ненадолго замолкая после очередного «бабаха». Струйки пыли, потревоженной выстрелами, превращали воздух в сухую взвесь. Где-то зазвенело стекло, и хор голосов радостно взревел. Почему-то у меня сложилось впечатление, что это та самая компания, которая каталась на катере.

Чтобы не встречаться с ними, и я решил выйти не тем путём, что обычно. Участвовать в этих дурацких игрищах мне не хотелось. Да и превращать, пусть мёртвое, но все еще целое тело в решето, почему-то тоже.

Я спустился по узкой лестнице, которую приметил уже давно, но которой ни разу не пользовался, вышел из дома и оказался лицом к лицу с Провидицей.

Впрочем, лицом к лицу - это сильно сказано. Представьте себе седую старуху, в старых заношенных одеждах, с завязанными грязной тряпкой глазами, которая сидит с прямой спиной в старом истертом кресле с крючковатым посохом в руках и молчит. Сидит, не двигаясь. Видит ли что-то там под тряпкой – неизвестно. Но ощущение силы, исходящей от неё вполне реально. Равно как и ужас, охватывающий, если долго на неё смотреть.

- Кто она, вообще, такая? – спросил я в пустоту.

Шаркающие шаги за спиной.
- Теперь уже никто не знает. Говорят, раньше она была человеком, но потом сознательно выбрала этот путь.

- Какой?

- Ну, время от времени, она вдруг просыпается, встаёт и разрешает одному из ожидающих уйти. Правда, это происходит очень редко. И никто не знает – почему.

- Уйти? Куда? – думать было тяжело, мысли давно стали пустыми и белесыми, но я всё же спросил, хотя меня это и не сильно интересовало.

- В другой мир, - я просто физически почувствовал, как серая тень за спиной пожала плечами, - ты же понимаешь, что мы здесь временно?

- Ну… да, - согласился я, просто, чтобы что-то сказать.

Обвел глазами пару десятков фигур, сидящих вокруг Провидицы на покатых прибрежных камнях. Никто из них не шевелился. Все вместе они образовывали единое законченное пространство, постепенно сливаясь с центральной фигурой в единый организм. Единый, молчащий и мёртвый.

Странный звук заставил меня посмотреть в сторону. Голова девушки, сидящей в отвратительно грязной ванне, немного покачнулась, следя за нами, и это вызвало негромкое бурчание в темно-коричневой жиже, которой ванна была заполнена. Над поверхностью были видны только её голова и плечи. Даже руки она опустила внутрь. Ее взгляд устало скользнул по мне и снова остановился.
- А это кто?

- О, - оживился голос, - кончено, сложно сказать что-то определенное, но есть мнение, что она – живая!

Некоторое время я молчал, пытаясь как-то привести в порядок усталые мысли. Вряд ли он врал, здесь вообще не знали, что такое ложь, так что это, наверное, ну… необычно? Мне, наверное, надо было удивиться? Но удивляться я уже не умел, осталась только способность собирать факты. Ею я и воспользовался.
- Разве здесь могут быть живые?

- Да, это бывает, хоть и не часто. Говорят, маги древности могли приходить сюда. Или люди, которые сильно привязаны к умершим.

- А она?

- Она очень сильно привязана к матери. Настолько сильно, что последовала за ней сюда. Вот она, кстати.

Я посмотрел на одну из фигур рядом с Провидицей. Женщина в дорогой шубе, со следами былой красоты. На разлагающемся теле – множество золотых украшений. Она была богата при жизни. И любима. Настолько, что её родная дочь последовала за ней сюда. Наверное, она того стоила.
- Она уйдёт обратно?

- Нет. Живым нельзя отсюда уйти.

Я еще раз посмотрел на девушку. Выглядела она плохо.
- Она умирает?

- Да. Уже давно.

- А что в ванне?

- Это кровь. Кровь мёртвых. Мы даем ей немного своей. Даже в мёртвой крови есть остатки жизненной силы, которые позволяют ей как-то существовать.

Я подумал, что, если бы был живым, меня бы стошнило. Вместо этого, я подошел ближе. Белая, почти прозрачная кожа, впавшие щёки, жуткий колтун в волосах. Засохшая кровь.

Я поднял с земли острую гальку, полоснул себе по руке и сжал кулак. Струйка тёмной густой жидкости потекла внутрь ванны. Немного, совсем немного. Увы.

Девушка подняла взгляд и чуть слышно прошептала:
- Спасибо.

Я долго пытался собраться с мыслями, пытаясь вспомнить, что говорят в таких случаях.
- Я могу тебе помочь?

- Нет, - едва усмехнулась она, - Этот квест тебе не по зубам.

Я развернулся и пошёл на набережную. Какое-то время я ещё чувствовал её взгляд, а потом он пропал.

История первая (продолжение)

***
На набережной, рядом с бесшумным морем, все так же шуршали сухие листья. Все так же плыли облака и накатывались волны. Я посмотрел под ноги на совершенно целый ярко-красный кленовый лист. Рядом с другими серыми собратьями он смотрелся ярким пятном крови. Крови, которой не было в этом мире. Кроме той девушки. Мои мысли вновь вернулись к ней. Странно, впервые за всё время пребывания здесь, я подумал о ком-то кроме себя.

Девушка и лист. Оба чужие в этом мире.

Размышления утомили меня, и я вновь принялся смотреть на море. Я настолько привык к его серо-свинцовому обличью, что слабое свечение у горизонта вызвало у меня что-то похожее на удивление. Где-то вдалеке светилось что-то большое, освещая низкие тучи, неотличимые на таком расстоянии от тумана. Свечение было слабым, на грани видимости и я был не уверен, что вижу его на самом деле, но все же стоял и смотрел туда, пока новая гряда низких туч его не заслонила.

Я попытался даже мысленно не задать вопроса, но он столь очевидно висел в воздухе, что я совершенно не удивился, услышав ответ.

- Наверное, это был Остров.

Я молчал.

- Говорят, что где там, далеко в море, есть настоящий остров из того мира. Там растут трава и деревья. Там течёт вода и светит солнце. Ходят слухи, что кому-то даже удавалось добраться туда.

Теперь замолчал он. Но не ушел. И я задал вопрос, который он ждал.
- Это правда?

- Думаю, нет, - с готовностью ответил невидимый собеседник. – Мне кажется, это история из тех, что рассказывают в тюрьмах о скрытом пути домой, или из мечтаний раба, о том, что он когда-нибудь получит свободу. Людям надо во что-то верить, даже здесь.

Ну да, кто бы ни был создателем этого мира, он явно всё продумал. Даже создал сказку о якобы имеющемся пути на свободу. Логично. Логика – последнее, что осталось у меня.
- Сколько я ещё пробуду здесь?

- Не знаю, это зависит от тебя.

Ну, а что ещё я ожидал услышать? Я развернулся и пошел «домой». Люди с серыми лицами неподвижно качались на волнах на серых лодках, а от причала, с вечно орущей компанией на борту, отвалил белый катер. Наверное, им надоело играть в «стрелялки».

Проходя мимо девушки, я увидел, что жидкость в её ванне покрыта мелкой рябью. Она уже ни на что не реагировала, только часто и мелко дрожала. Я понял, что у неё началась агония. Ни Провидица, ни её мать на это не реагировали. Я тоже прошел мимо.

Пройдя давно известным маршрутом, забрался на «свой» этаж и попил воды. А потом сделал то, что почему-то не делал никогда раньше – сунул голову под струю воды и долго стоял так. Наверное, волосы у меня были такие же грязные, как у той девушки. Зеркал, чтобы убедиться в этом, здесь не было, но, в отличие от неё, я хотя бы мог их вымыть. Воспоминания о девушке вызвали во мне странное неудобство. Чувство какой-то несправедливости. Странно. Как будто я мог что-то чувствовать.

Я снял футболку и бросил ее под струю воды. Подождал, пока она хорошенько пропитается и вышел на улицу. Капли воды падали в пыль, тут же исчезая без следа. Держа мокрую футболку в сложенных ладонях, я подошёл к девушке. Она перестала дрожать и, казалось, спала, положив голову на край ванны. Я осторожно прижал футболку к ее губам и аккуратно сдавил. Вода хлынула ей в приоткрытый иссушенный рот, она судорожно сглотнула и закашлялась. Потом села прямо и молча посмотрела на меня в упор. Я не знал, что делать дальше, и снова поднес футболку к ее губам. Ещё несколько глотков и вода кончилась. Потом, повинуясь внезапному импульсу, я осторожно провёл мокрой тканью по её лицу. Под струпьями засохшей мёртвой крови показался кусочек чистой кожи. Потом ещё раз. И ещё. Пока моя футболка не превратилась в грязную тряпку.

Она сидела и молчала. Живой человек в мире мёртвых. Потерявший всякую надежду.

Потом я развернулся и ушёл. Просто я ничего больше не мог сделать.

История первая (продолжение)

Я проснулся ночью от ощущения того, что что-то не так. Куча штукатурки в углу, на которой я обычно спал, больше не дарила ощущения покоя. Я сходил к крану и напился. Потом сел на пол и стал думать.

Это было тяжело. Мир постепенно высасывал всё, оставляя лишь формы, лишённые наполнения. Но я старался. Изо всех сил старался разобраться в пустых мыслях-оболочках, пытаясь увидеть смысл, который они должны были нести.

А он был. Что-то не так. Я это точно знал. Было что-то, что я должен был понять. Мир молчал, и никто за спиной не пытался помочь с ответом. Я потер руками голову, вскочил, прошёл до окна, снова вернулся и сел на пол, прислонив голову к стене. Ничего. Ну, ладно, давай с самого начала. Когда появилось это беспокойство? Вчера, после встречи с той девушкой. Она что-то сделала? Да нет, что она могла сделать, она там едва шевелится, в этой своей ванне. Тогда что? Сказала? Да, точно, она что-то сказала, после чего и появилось это странное чувство!

Гордый своей маленькой победой, я снова вскочил и сходил напиться.

Что она сказала? Какое-то слово? Да, какое-то слово, которое зацепило меня и не отпускало. Я мысленно перебирал всё, что мог вспомнить. Пустые мысли-формы никак не хотели обретать смысл. Какое-то слово. Одно слово.

Ну же! Давай! Я упёрся лбом в прохладный бетон, чувствуя, что ответ совсем близко. И я вспомнил! «Это не твой квест» - сказала она. «Не твой квест». Да! «Квест» - вот оно это слово!

Я сжал кулак, ударил им по стене и, естественно, ничего не почувствовал. Отлично. Я знаю слово. И что? Что оно значит? Мысли заметались, как стая мотыльков.

Давно забытые факты из прошлой жизни. Игры. Компьютерные игры. Квесты-задания. Люди, эльфы. Помоги, принеси, убей десять кабанчиков. Причём тут это?

Ощущение собственного бессилия накатило на меня. Что я вообще делаю? Мертвый человек в мертвом бесчувственном мире. Что я ищу? Что я вообще хочу найти? Помочь кому-то? Мне бы самому сейчас бы кто-нибудь помог. Как в тех самых квестах.

Стоп. Давай по порядку. Что такое квест? Ну, вот стоит человек, и просит помощи. И что? И ему надо помочь. Ну, да. А причем здесь я? И та девушка? Кому надо помочь? Отгадка сверхновой вспыхнула у меня в мозгу. Ноги подогнулись и я сел на пол, обхватив руками голову.

Ну, конечно! Это Квест! Как же я сразу не понял? Весь этот мир, и я, и эта девушка – всё это Квест! И тогда всё обретает смысл. Она в беде, и я должен ей помочь. Всё просто. А, раз это Квест, то у него должно быть решение. Надо только его найти. Или увидеть в условиях задачи. Создатель этого мира не мог заложить в него неработающее задание, это очевидно.

А в чем задание? Ну, тут всё понятно. Она попала в беду. Ей здесь не место. Ей нужно выбраться. Это понятно. Вот и задание. А куда? Тут тоже всё очевидно. Есть только одно место.

Я вскочил и побежал вниз.

Она скрючилась в уголке ванны, поджав ноги к животу и явно смирившись с неизбежным. Худая, бледная. Умирающая. Я подхватил её за плечи и потащил вверх. Сгнившая футболка расползлась у меня в руках, и девушка выскользнула обратно. С трудом вынырнула из коричневой жижи и посмотрела на меня с немым вопросом.
- Пойдём!

- Куда? – её голос был едва слышен в бесшумном мире.

- Домой.

Несколько секунд она смотрела меня, а потом её глаза расширились и она, судорожно выдохнув, прижала ладошки ко рту.

- Домой, - повторил я, - Я знаю, где выход отсюда.

Она смотрела на меня и молчала. Знала, что мы не можем лгать, но боялась поверить.
- Где? – у неё не было сил говорить, но я понял.

- На Острове.

Я сам понял это несколько минут назад. Это было очевидно. Ведь это был Квест.

- Но это… просто легенда, - прошептала она, а глаза умоляли: «Скажи что это не так!».

- Нет, - покачал я головой, - я сам его видел.

Я не стал говорить, что видел лишь неверное сияние на горизонте, сейчас это было неважно. Это был Квест, и у него было решение. Всё.

Надежда придала ей сил, и она, хоть и с трудом, выбралась из ванны. Оглядела остатки футболки и сорвала их с тела. Впрочем, её мокрая одежда и так ничего не скрывала. Но в глаза бросались, в первую очередь, выпирающие ребра и костяшки ключиц.

Я приобнял её и помог сделать пару шагов. Потом на меня накатило ощущение неправильности. Это не было мыслью, это было чёткое знание того, что нужно было сделать. Я посадил девушку на камень и направился к группе женщин, сидящих перед Провидицей. Подошёл к её матери и начал снимать с неё шубу. Девушка сзади охнула. Женщина никак не прореагировала. Мне было всё равно.

Снятую шубу я отнес к девушке и накинул на неё. Она смотрела на меня со смесью удивления и страха, но я не стал ничего объяснять и снова вернулся к её матери. Взял её руку и начал снимать золотые кольца и перстни.

- Ты что? – прошептали сзади.

Я бросил на камни обручальное кольцо, оставив в руке всё остальное, потом сдернул с шеи цепочку. Серьги вырвал вместе с кусками мёртвой плоти. Вытащил из волос заколки с бриллиантами. Ещё раз посмотрел, не пропустил ли чего, и пошел прочь.

Деловито заправил руки девушки в рукава шубы, перекинул её локоть себе через шею и повёл к набережной. Сначала она в упор смотрела на меня пронизывающим взглядом, а потом устала и опустила голову. Я сделал вид, что ничего не заметил.

Мы прошли по покатым валунам до парапета. Силы таяли, притупляя внимание, так что я не сразу заметил, как что-то изменилось в окружающем мире. Скорее заметил, как это что-то заметила девушка. Она вдруг подняла голову и попыталась пальцем показать на что-то под ногами.

Тени. Опавшие листья под ногами отбрасывали тени, делая мир не таким серым и плоским, как всегда. И мы отбрасывали тени. Сначала чуть заметные, они становились все темнее с каждой секундой, словно показывая нам дорогу. А значит, источник света был сзади. Я развернулся, развернув с собой девушку, у которой от этого движения подкосились ноги. Она повисла у меня на шее, и я крепко сжал её, не давая упасть.

Провидица встала. Она крепко стояла на ногах, отбросив посох, спиной к нам, широко разведя руки в стороны. Свет вокруг неё сиял ослепительной белизной, наполняя тенями весь мир. Она легко взмахнула ладонями, и свет мягко поплыл вперед, собравшись плотным сгустком перед одной из сидящих фигур.

Девушка тихонько вскрикнула. Через мгновение я узнал её мать. Свет собрался в сгусток, уплотнился и превратился в призрачную арку ворот. Женщина подняла голову, встала и нерешительно шагнула вперед. Словно не веря, сделала ещё шаг, потом ещё. Сияющие ворота стояли перед ней, пространство внутри арки манило первозданной чистотой. Провидица молчала. Женщина, помедлив секунду, сделал последний шаг. И, уже почти скрывшись в арке, на мгновение повернулась к нам и слегка качнула головой. А, может быть, мне показалось.

Арка простояла ещё несколько секунд, потом мягко собралась в облако света и уплыла к Провидице. Та подняла упавший посох, села и вновь замерла. Свет исчез. Окружающие люди, казалось, даже ничего не заметили.

Вздохнув, я развернулся обратно к пристани. Девушка тихо плакала у меня на груди, слёзы, смешиваясь с кровью на лице, падали вниз ярко-красными пятнами. Я подхватил её на руки и понёс, понимая, что зря расходую силы, которые мне могут понадобиться на Квест, но не в силах поступить по-другому. Потому что, так было правильно.

История первая (продолжение)

***
Белый катер стоял там, где я и ожидал его найти. И шумная компашка была там. Девушка с трудом держалась на ногах, но изо всех сил продолжала играть свою роль, изображая скучающую богатую особу. Роскошная шуба помогала отвлечь внимание от измученного лица и нетвердой походки.

Я, насвистывая, приблизился к катеру, подбрасывая в руке кучку сияющих драгоценностей, и небрежно обратился к парню, стоящему на краю борта на высоте моего роста.

- Интересует? – я ещё раз подбросил в руке блестящие камешки.

Искра интереса мелькнула у него в глазах. Он бросил взгляд на девушку, стоящую позади меня и скучающе глядящую в сторону, оценил её богатую шубу и пожал плечами. Двое скучающих богатых бездельников. Не увидев никакой опасности, он скинул трап.

- Девчонки, - заорал он, - цацки нужны?

За его спиной кто-то обрадованно завизжал, а я, широко улыбаясь, стал подниматься. На предпоследней ступеньке я переложил блестяшки в левую руку и, не переставая улыбаться, звонко шлепнул их в подставленную ладонь парня. И, как только он опустил глаза, изо всех сил врезал ему в челюсть. Не успев ничего понять, парень вывалился за борт. Другой, стоящий совсем рядом, шагнул ко мне, но я не дал ему ничего сделать. Опёршись руками о борт, я двумя ногами пнул его в грудь. Не найдя за что ухватиться, он тоже отправился вслед за первым.

Вот так! Главное, не останавливаться. Я дико заорал в сторону девушек и те сами с визгом бросились в море. Молодцы, соображают. Третий парень встречал меня с бейсбольной битой. И где только взяли? Я дал ему замахнуться, сам бросился на колени и, прокатившись по скользкой палубе, поднырнул под него. Оставалось только резко выпрямиться, и тоже выбросить его наружу. Отлично, теперь к трапу. Вытянуть девушку и не дать вернуться парням. О, да она молодец! Кое-как цепляясь руками за поручни, она уже почти забралась наверх. Я протянул ей руку, но она вдруг посмотрела мне за спину и что-то захрипела.

Я резко обернулся, но опоздал. Пожарный багор, ярко-красного цвета, вонзился мне в сердце.

История первая (продолжение)

***
Катер разрезал носом набегающую волну, тяжело забираясь на гребень, на мгновение замирая на вершине, и весело скатываясь вниз. Мы удалялись от берега, так что волны постепенно становились все меньше и меньше.

Я заметил, как девушка всё время цепляется взглядом за открытую рану у меня на груди, так что разорвал футболку и соорудил что-то вроде повязки.

Ребята были, по-видимому, совсем новичками и ещё не понимали смысл драки в мире мертвых. Твой противник не чувствует боли, ты не можешь его убить, так что всё, что ты мог сделать – это загнать его в такое положение, откуда он будет долго и неприятно выбираться. Я так и сделал, а этот дурачок тут железками тыкал.

Качка почти прекратилась. Буйки остались далеко позади. Катер летел над волнами в ту сторону, где, как мне казалось, я видел свечение. Девушка ничего не спрашивала. Я понял, что делать пока, в общем-то, нечего, заблокировал штурвал, лег на пол и уснул.

В глубине души, я знал, что неприятности будут. Так что, когда девушка завизжала, я проснулся внутренне к ним готовым. Не готов был к тому, как яростно она будет пытаться развернуть катер. Налегая всем телом, она пыталась сорвать стопор, скользя ногами по палубе и время от времени дикими глазами смотрела вперёд.

Я медленно поднялся. Гигантская волна высотой в сотни метров шла прямо на нас. Она была огромной и совершенно чёрной внутри. Ярко-белые струйки пены, возникающие то там, то тут, только подчёркивали это монументальную черноту. Острый гребень волны, так же приправленный пеной, зловеще выделялся на фоне серых туч. Нечего было и думать тягаться такой мощью, можно было только развернуться и попытаться убежать, понимая, что проиграешь в этом соревновании, но продлив своё существование ещё на несколько минут. Теперь я понял, что случается с теми, кто заплывает за буйки. Просто этому катеру разрешено было заплывать чуть дальше. Но с тем же результатом.

Я подбежал к девушке и попытался оторвать её от штурвала.
- Отпусти! Я помогу!

Я кричал ей это до тех пор, пока она не повернулась ко мне.

- Разворачивай! Скорее!

Откуда только взялись силы?

Я аккуратно подвел её к борту, крепко взялся руками за край и всем телом придавил её.
- Ты что делаешь?

Через мгновение до неё дошло, что я делаю. Сначала она пыталась вырваться, потом начала брыкаться. Несколько раз ударила меня в пах, укусила за ухо. Сорвала повязку и, засунув руку в рану, что-то вырвала там. Я молча держал её. Слова были не нужны.

Налетел поток ветра, который гнала волна. Брызги солёной воды, летящие со скоростью пули, ударили по нам. Я, как мог, укрывал её собой. Я и ещё корка спёкшейся мёртвой крови, которая теперь размывалась у неё на лице. Она что-то кричала, но ветер унес её крики. Потом она закинула голову и стала смотреть вверх. Я тоже посмотрел туда. Волна уже нависала над нами огромной тяжелой махиной. Я подумал, что если это последнее, что я вижу, то мне не стоит жаловаться. Вряд ли кто-то видел перед концом что-то ещё более величественное.

Катер ударил носом в волну и все закончилось.

Мы плыли по спокойному тихому морю. Ровно гудел мотор. С трудом разжав руки, я рухнул на палубу. Сверху на меня сползла девушка. Я сбросил её с себя и отключился.

История первая (продолжение)

***
Когда я пришел в себя, она уже стояла у борта и смотрела вдаль. У меня не было сил подняться, и я просто спросил:
- Что там?

- Вода. Она светится.

Я всё-таки нашел в себе силы встать. Море стало другим. Откуда-то снизу поднимались прожилки голубоватого света, наполняя воду мягким свечением. Вся она казалась гигантским морем стекла, которое почему-то не застыло и понемногу дышит, наполняя весь мир умиротворением.

Я взглянул на девушку. Соленая вода преобразила её. Исчезла корка спекшейся крови, волосы свободно падали по плечам. Она где-то нашла рубашку и накинула на себя, завязав снизу узлом.

Я подошёл и встал рядом. Она была очень красива сейчас, освещенная сиянием моря.

- Откуда ты узнал?

- Про что?

- Ну… про всё это. Остров. Катер. Волна… Про маму…

- Это Квест, - повторил я сказанное вечность назад, - задание, которое нужно выполнить. Весь этот мир и всё в нём – Квест.

Я понимал, что не могу выразить словами то чувство, которое настигло меня ночью, но она, казалось, всё понимала.

- И я начал искать его. Единственный человек, который мне мог его дать, это ты, потому что… ну… ты не такая, как все. И у тебя было… задание.

Постепенно ко мне вернулась уверенность.

- Нужно было найти для тебя выход. Он тоже должен отличаться от всего остального. А единственное место, которое отличается от остальных – это Остров. Но на него надо попасть. Значит, нужен транспорт. А на пристани стоит белый катер, не такой, как все, да к тому же, которому разрешено заплывать за буйки. Вот и сложилась цепочка – отвезти тебя на Остров на катере.

- А волна? Откуда ты знал?

- А я и не знал. Просто, если есть Квест, то он должен быть выполним. А значит, мы как-то должны пройти.

- Что? – взвизгнула она, и её лицо исказилось от ярости, - Так ты ни хрена не знал, придурок?

- Не знал, - пожал я плечами.

Она несколько секунд смотрела на меня и вдруг дико захохотала. Это был смех тяжело больного человека, помочь которому я был не в состоянии. Смеясь, она опустилась на палубу и начала бить её кулачками.

- Блять! – и её смех вдруг перешел в слезы, - Просто пиздец!

Она разрыдалась. Я опустился рядом и обнял её за плечи. Крупные слезы катились у неё из глаз, и я вытирал их тряпкой, которую стащил у себя с груди. Её слезы смешались с моей мертвой кровью, но это было правильно.

А потом мы увидели Остров. Он был совсем рядом. Светящееся море окружало его. Жёлтый песок пляжа, зелень пальм, травяной ковер казались нереальными после серо-свинцового мира. А в центре Острова сияло белое облако того самого живого света, который мы видели у Провидицы, но во много раз больше.

- Портал! - радостно выдохнула девушка, - Ты оказался прав! Прав, понимаешь!

Я медленно кивнул головой. В тот момент, когда я увидел Остров, рану начало жечь. И жжение с каждой минутой усиливалось.

Стараясь не отвлекаться на боль, я завел катер на мель и аккуратно положил его набок. Трап мы бросили на пристани, а прыгать с высоты было явно не под силу никому из нас. Девушка выскочила на берег и тут же зарылась лицом в траву. Сил у неё явно прибавилось. Я тоже вышел на берег и пошел напрямую к свечению. Что-то подсказывало мне, что нужно торопиться.

Я добрел до портала и рухнул на землю. Боль стала ужасающей. Но когда девушка догнала меня, я нашел в себе силы подняться.
Мы стояли и молча смотрели друг на друга. Слов не было.

- Тебе пора, - я первым нарушил молчание.

- Знаю… А ты?

- Со мной всё будет в порядке. Вот лодка, дорогу я знаю. Передохну немного и домой.

Боль стала нестерпимой. Я умирал. Но ей не обязательно было этого знать. Я взял её за руку и подвел к порталу.

- Удачи! – и, прежде чем она успела что-то сказать, легко толкнул её в грудь.

Она отступила на шаг назад и пропала.

Я немного подождал на всякий случай, а потом развернулся и пошёл назад. Вот и всё. Я сделал всё, что мог. На остальное я повлиять был не в состоянии. Что будет с ней – не моя забота. Квест завершен.

Я опустился на землю, а потом завалился на бок. Перед моими глазами в зарослях травы сновали муравьи. Остатками сознания я следил за их слаженной работой. За тем, как они скрупулезно и аккуратно тащили веточки, помогая друг другу, если кому-то требовалась помощь. Как сновали по одной и той же тропинке вперед и назад, получая указания от матки. Как быстро и четко перебирали шестью лапками, балансируя с грузом, который был больше и тяжелее их в несколько раз. Я смотрел и смотрел, чувствуя, как боль заполняет меня без остатка и радуясь тому, сколь совершенную картину вижу в последние секунды своей жизни.

А потом муравьи стали совершать какие-то странные плавные движения, причем вместе с тропинкой, их размах всё увеличивался и увеличивался, пока я вдруг не понял, что кто-то трясет меня за плечо. Я поднял голову и с трудом сфокусировал взгляд.

- Шо, опять? – прохрипел я фразой из детского мультика.

- Поднимайся! Скорее!

Девушка изо всех сил пыталась поднять меня. Я собрал остатки сил и, скрипя зубами, как-то всё-таки смог встать, зажимая рукой рану и уже не пытаясь это скрывать.
- Скорее, пойдём!

- Куда?

- Слушай, - она, как могла, тащила меня к порталу. – Я нашла свое тело…

- Поздравляю.

- Не перебивай, - да сколько же силы в этом хрупком теле, - там рядом… в соседней операционной… понимаешь, они уже реанимацию заканчивают… да что ж ты тяжелый-то какой… там тело, молодое, здоровое… там воспоминания, чувства… а жизненная сила ушла… понимаешь?

- Что? – я просто послушно тащился за ней, даже не пытаясь понять.

- У тебя же ничего не осталось, ни чувств, ни воспоминаний, только жизненная сила. А здесь ты умрешь, я же вижу! А пусть вместо двух мертвых будет один живой!

Она схватила меня за руку и толкнула в свет.

Я ожидал полёта, парения, ну, там, тоннеля какого-нибудь, но девушка не дала мне ни единого шанса. Она явно знала, куда меня тащить. Мы сразу же оказались в операционной. Я увидел, как человек в белом халате скручивает какие-то шланги, как из лежащего на столе тела вынимают иглы, как санитарка собирает окровавленные бинты, но главное, что сразу же захватило моё внимание – разрез на груди, точно там же, где была моя рана.

«Прямой массаж сердца» - прошелестел голос за спиной и, шаркая, удалился. Теперь уже навсегда.

Сквозь замутненный разум, я всё же успел почувствовать какую-то неправильность в лежащем на столе человеке, но девушка не дала мне времени на раздумья. Она развернула меня к себе, коротко поцеловала в губы и толкнула назад. И я упал точно на лежащее тело.

Сначала я ничего не почувствовал, несколько мгновений примеряясь к новым ощущениям. А потом пришла БОЛЬ! Я с огромным усилием разлепил глаза и заорал во всю мощь легких. Увидел, как хирург выронил из рук инструменты, как схватилась за сердце санитарка, как бросился ко мне грузный мужчина в белом халате, распространяя вокруг себя силу и уверенность.

- Наркоз! Живо! – орал кто-то у меня над ухом. Где-то зазвенело железо, яркий свет ударил по глазам.

А я купался в волнах боли, и вся моя жизнь проходила у меня перед глазами. И, даже через боль, я смаковал вернувшиеся воспоминания, которых лишился в сером мире.

Солнечный свет, трава, коляска и большой яркий мяч. Мама, в белом платье, с уложенными золотистыми волосами.

Отец, тяжёлый и грузный с вечной трубкой в зубах и добрым прищуром глаз. Он всегда был таким спортивным! Спортивным? Ну да, с поджарой фигурой, сильный, коротко стриженный. Какая ещё трубка?

Садик, мои новые друзья. И подружки. Как подглядывали в туалете за девочками. Да нет же, за мальчиками!

Школа. Уроки. Учительница. Этот ненавистный синий пиджачок с алюминиевыми пуговицами. А еще каждый раз на первое сентября у меня был огромный белый бант. Бант?

Первая двойка, первая драка.

Первый визит к гинекологу. К гинекологу?

Выпускной бал. Красивое белое платье, которому завидовали все девочки класса. Мы перепились шампанским и сразу трое мальчиков вызвались меня провожать.

А ещё…

Тугая струя искусственного сна добралась по вене до мозга, и меня накрыла спасительная темнота.

История первая (окончание)

***
Этим летом стояла ужасная жара. Мои коллеги могли позволить себе ходить на работу в легких топиках, а мне приходилось изнывать в наглухо закрытой блузке. Последствия того ужасного случая.

У перехода я купила себе мороженого, и потому не успела на зеленый. Пришлось ждать на перекрестке, среди постепенно собирающейся толпы изнывающих от жары людей. Сначала я аккуратно слизывала стремительно тающее мороженое по краям, пытаясь спасти помаду, но потом махнула рукой. Кто в таком мареве заметит меня, такую красивую. Уж лучше спокойно мороженку поесть.

Занятая этими мыслями, я не сразу заметила девушку в нескольких метрах сбоку, неотрывно глядящую на меня в упор. По-моему, у неё даже зрачки расширились, как она в меня вперилась.

Девушка показалась мне смутно знакомой, но где я её встречала – в упор не помню. На всякий случай, я легко кивнула ей. Она кивнула в ответ, но взгляд не отвела.

Заволновавшись, я мысленно пробежала по себе. Помада размазалась? Тушь потекла? Лямка торчит? Молния на юбке не застегнута? Пока я тут раздумывала, мороженое, все-таки капнуло. Ну вот, блин, блузке пипец. Да что ей надо-то?

Загорелся зелёный и толпа, качнувшись, на мгновение сблизила нас.

- Спасибо! – негромко крикнула девушка, и исчезла в людском потоке.

- Постой, - закричала я, но её уже не было видно.

Да тут еще автобус чихнул на меня облаком солярки, и мне вообще стало не до неё. Ладно, потом разберёмся, подумала я, и побежала дальше по асфальтовому мареву. Скорее домой, к прохладному душу и кондиционеру. А девушка… Откуда-то я её знаю. Но не помню, откуда.

Яркий солнечный день прогнал смутные воспоминания о каком-то сером мире, а калейдоскоп звуков заглушил боль, внезапно уколовшую в сердце.

Молодец. Отлично написано. Единственный момент, вот тут:

lykee писал(а): ↑Чт июл 13, 2017 09:10 am История первая (продолжение)
...сухой треск пистолетных патронов...

может лучше написать "пистолетных выстрелов"?

Lim писал(а): ↑Чт июл 13, 2017 13:09 pm может лучше написать "пистолетных выстрелов"?

Повтор с предыдущим предложением. К тому, главный герой не знает, что происходит, выстрелы ли это, может просто патроны в костер кинули.

lykee писал(а): ↑Чт июл 13, 2017 16:41 pm ...главный герой не знает, что происходит, выстрелы ли это, может просто патроны в костер кинули.

Понятно, спасибо. Жду продолжения.

История вторая (начало)

Я аккуратно протиснулся между двумя колючими кустами и сразу увидел впереди, за стволами сосен, темную гладь лесного озера. Отлично, а то уж начал думать, что заблудился. Скинул с плеч рюкзак, и, волоча его за одну лямку, прошел последние несколько метров - до ряда кустов, растущих прямо на краю невысокого обрыва. Ненадолго остановился здесь, не торопясь выходить к воде. Озеро, обрамленное подступающим к самой воде сосновым лесом, было потрясающе красивым. Но красота эта не терпела суеты. Она была какой-то по природному основательной, и отношения требовала такого же основательного и неторопливого.

Вскоре я понял, что остановился не зря. Сквозь ветви кустов я разглядел на противоположном берегу, на «купалке», двух женщин, стоящих по колено в воде. Наверное, мать и дочь. Не ожидал никого увидеть здесь ранним утром, но они, похоже, тоже пришли именно поэтому. Купаться они пошли голышом, так что я, рассудив, что моё присутствие будет явно излишним, решил подождать за кромкой кустов. Пусть купаются спокойно.

Стараясь не шуметь, я отступил на несколько шагов назад и сел, прислонившись спиной к дереву. Отставил в сторону рюкзак, снял кроссовки и носки. Уставшие ноги приятно гудели, все-таки отмахать «пятнашку» ранним утром, ничего так себе разминка. Вокруг щебетали птицы, потрескивали деревья, а высоко в кронах тихо шуршал утренний ветерок. Ноги мягко лежали на толстом слое прошлогодней хвои, со стороны озера тянуло прохладой. Что еще нужно для счастья? Я лениво прикрыл глаза, отдавшись вяло текущим мыслям.

Странное дело, это озеро было на всех картах, спутниковых фотках, упоминалось в туристических маршрутах. Но, как-то так получалось, что всё равно мало кто о нём знал. А те, кто знал, как-то не находили времени побывать здесь. Вроде бы, куда торопиться, куда оно денется, озеро-то, да так и откладывали всю жизнь. Хотя в километре отсюда стоит турбаза, тропинка для туристов проложена, но озеро всё равно обычно стоит пустым. Урал умеет хранить свои тайны, даже оставляя их на виду.

Меня, например, привели сюда почти что за руку. Пойдём, мол, такое место увидишь, не пожалеешь. Ну и шёл я тогда, шёл, шёл, уже возмущаться было начал, как вдруг… Я до сих пор помню это чувство, когда лес вдруг расступается, и ты внезапно оказываешься на берегу озера, которого только что тут не было. Ну, не было и всё тут. Обычный лес, никаких признаков воды, никакой прибрежной растительности. А через мгновение ты стоишь на невысоких скалах окружающих овал матово-черной воды. Само озеро небольшое, но почему-то кажется очень глубоким. Деревья закрывают его от утреннего солнца, волны тихо плещутся о скалы, а в одной из заводей плавают кувшинки. И самое странное здесь – вот этот резкий переход от «нет тут никакого озера» к «как его может тут не быть». Словно в долю секунды переходишь из одной реальности в другую.

Я вытащил из-под спины прошлогоднюю шишку, согнал с шеи уже успевшего заползти муравья. Скоро они там?

Больше всего мне нравится здесь ранее утро. Когда затихает утренний ветерок, а ночная прохлада только начинает переходить в дневную жару, когда природа на миг замирает в этом переходе из утра в день. Вода в это время кажется молочно-теплой, но стоит только опустить ноги в глубину, как пятки начинает щекотать леденящий холод бьющих на дне родников. Именно к этому времени я и подгадал свой приход.

Я открыл глаза и прислушался. Так и есть, не слышно ни плеска воды, ни голосов купальщиц. Я осторожно посмотрел сквозь ветви кустов. Женщины сидели на берегу, замотавшись в полотенца. Тепло воды обманчиво, стоит только выбраться на прохладный утренний воздух – тут же замерзаешь.

Я обулся, подобрал рюкзак и преувеличенно громко шумя, вышел на берег. Женщины плотнее запахнулись в полотенца, но я, помахав им рукой, направился в противоположную сторону. У меня там было своё любимое место, где скалы спускались в воде большими широкими ступенями. Солнце в это время оказывалось на противоположном берегу озера, просвечивая сквозь сосны широкими лучами. Эти лучи, попадая на поверхность воды, рассыпались сотнями солнечных зайчиков, заполняя собой все пространство и, через некоторое время, ты словно плыл в них под легкий шорох волн, стрекот птиц и гул шмелей с недалекого луга. Было невыразимо приятно просто сидеть так, растворяясь в окружающем мире. Чувствуя тепло солнца и холод воды, тишину леса и звук волн, первозданный холод камня и теплый запах травы.

Я залез на одну из ступеней, разделся до плавок, примостился поудобнее… и уснул.

История вторая (продолжение)

***
Проснулся я от звука шагов. Приоткрыл глаза и посмотрел на «купалку». Пусто. Повернул голову вправо и вздрогнул как от удара.

Метрах в десяти от меня, на скалах, у самой кромки воды стоял человек. Худощавый, высокий, с коротко стриженными волосам. Лет двадцати пяти на вид. В длинном черном плаще. Но всё это я понял потом. А сначала, едва взглянув на него, я ощутил резкий спазм в животе, выбивший воздух из лёгких и заставивший меня издать странный кашляющий звук.

Человек обернулся и посмотрел на меня. Его зрачки были угольно-черными, а белки глаз снежно-белыми, почти блестящими. Несколько секунд он выглядел так, будто ожидал, что я вот-вот исчезну, а потом вдруг бешено завращал глазами. Меня охватил ужас. Это был не просто страх, не ожидание опасности или смерти, а что-то другое, первобытное, вдруг зародилось в животе, скрутив внутренности в комок и парализовав диафрагму. Ноги вдруг стали ватными, и я рухнул на колени. Спазмы продолжались, и я понял, что меня сейчас вырвет. Из последних сил я дополз до края камня, ближе к воде, чувствуя как ужас продолжает заполнять меня и понимая, что вот-вот сойду с ума, как вдруг все прекратилось.

Я с трудом повернул голову направо. Человек в плаще смотрел на меня и едва заметно улыбался. Мне почему-то показалось, что одобрительно. Я попытался что-то сказать, но слова не шли из горла. Как будто я пытался разговаривать под водой, с трудом пытаясь выдавливать из себя пузырьки воздуха. Так и не сумев выдавить ни слова, я пожал плечами и, внезапно, успокоился. Подобрал ноги, свесил их с камня и демонстративно повернулся к незнакомцу спиной.

И тогда увидел женщину.

Она сидела на камне слева и чуть выше меня, обхватив колени руками и положив на них подбородок. Волосы свободно падали на плечи и локти, скрывая большую часть лица. Но они не были человеческими волосами. Вместо них я увидел струйки камешков самой разной формы и расцветки, сливающихся сначала в прядки, а потом в некое подобие косичек. Преобладал серовато-белый цвет, неяркий, но очень светлый. Лицо же её казалось белым, даже на фоне этих светлых «косичек». Но это была не мертвенная или нездоровая белизна живой кожи, скорее она была похожа на матовую поверхность камня. Именно камень был первой ассоциацией, когда я посмотрел на неё. Тем не менее, её лицо было, несомненно, живым. Я видел, как натягивалась кожа и появлялись морщинки, когда женщина дышала или устраивала поудобнее подбородок. А волосы-бусинки при этом легко потрескивали в такт с каждым её движением.

В остальном она была совершенно обыкновенной. На вид ей было лет тридцать. На ней был длинный вязаный жакет в широкую цветную горизонтальную полоску, облегающие брюки и сапожки, отороченные мехом. Издалека она сошла бы за самую обычную женщину, просто сидящую у воды. Но я-то видел её не издалека. Почувствовав мой взгляд, она повернулась, коротко посмотрела на меня и вновь перевела взгляд на озеро.

Я вдруг понял, что мне невероятно важно задать один вопрос тому самому человеку в плаще. Я повернулся к нему. Он стоял на том же месте и смотрел на меня, слегка улыбаясь, словно уже зная, что я скажу. А может, действительно знал.

С трудом выдавливая слова, я спросил:
- Кто это?
- А разве ты не узнал? – его улыбка стала шире, - Это Хозяйка.

Его ответ мне ничего не прояснил, но почему-то успокоил. Я лёг на живот, положил голову на руки и стал смотреть на воду. Краем глаза я увидел, что и незнакомец тоже повернулся к воде. Странную мы составляли компанию. Людей, смотрящих на воду.
А вода стала другой. Темно-зелёной и какой-то разрежённой, похожей скорее не на воду, а на плотный газ. Откуда-то далеко снизу поднимались плотные струи, постепенно рассеиваясь к поверхности. Видно было глубоко и очень чётко, движение внизу завораживало и успокаивало.

Хотя вода и не была водой в обычном понимании, она отражала предметы так же, как и обычная. Я перевел взгляд чуть вбок и посмотрел на отражение женщины. В воде отражалась очень старая, но крепкая женщина, в длинных черных одеяниях, с глубокими морщинами на лице. Взгляд ее был властен, она стояла уверенно, с высоко поднятым подбородком и прямой спиной, неподвластная годам. И в облике обеих женщин было нечто, что не оставляло сомнений в том, что это один и тот же человек.

Молодая женщина на камнях не шевелилась. Странный мужчина молчал. Ничего не происходило, и я начал смотреть по сторонам. Моё зрение изменилось, стало «туннельным». Я чётко видел картинку прямо перед собой, но всё остальное скрывалось в тумане. Продолжала медленно кипеть вода в глубине, всё так же стояли сосны на берегу, солнце всё так же светило, лишь немного ослабленное какой-то дымкой. Мир затих.

Внезапное желание заставило меня присесть на край камня и мягко соскользнуть в воду. Вот только воды, как таковой, не было. Я с головой погрузился в зеленоватую дымку и стал медленно тонуть. Попытался взмахнуть руками, подталкивая себя к поверхности, но это не помогло. Я уже начал было паниковать, но при очередном взмахе, что-то судорожно сжалось внизу живота, породив странный импульс, толкнувший меня вверх. Я выскочил на поверхность и судорожно отдышался, хотя перед этим вообще о дыхании не думал. Снова начал погружаться, но теперь уже понимая, что надо делать. Я вновь воспроизвел спазм в животе и быстро оказался наверху. После нескольких экспериментов стало ясно, что такие прыжки вверх-вниз совсем не обязательны, достаточно было просто поддерживать некоторое «натяжение» в животе и спокойно «плыть». И я поплыл. Плыл неровно, то медленно приближаясь к противоположному берегу, то совершая большие скачки. Но цели своей достиг.

У противоположного берега, в небольшой заводи, росли кувшинки. Я сорвал одну, взял длинный стебель в зубы, чтобы освободить руки и приготовился к длинному пути назад. К моему удивлению, стоило мне развернуться, как я оказался сразу у камня, с которого начал свой путь. Отлично. Подтянувшись на руках, я забрался на него, потом подошёл к камню, на котором сидела женщина, и положил цветок к её ногам. Она чуть скосила взгляд, посмотрела на него и едва заметно улыбнулась. На меня она даже не взглянула, оставаясь глубоко в своих мыслях.

Я отошел к «своему» камню и сел. С меня, как и с цветка, капала вода, я устал и замерз. Капли воды, падая с меня, быстро впитывались в камень, не оставляя никаких следов. Я какое-то время следил за этим, потом почувствовал взгляд мужчины и повернулся к нему. Он смотрел на меня с интересом и молчал. Я безумно боялся, что он вновь начнет вращать глазами, но взгляд не отводил. Видно было, что эта игра его забавляет.

Потом за моей спиной раздалось легкое потрескивание. Женщина встала, её волосы разметались по плечам, нарушив тишину. Мужчина, увидев это, быстрым шагом двинулся к ней. Проходя мимо меня, он тихонько хлопнул меня по спине и я отключился.

История вторая (окончание)

***
Проснулся я от звука шагов. Надо мной, на самом краю обрыва, стоял парень в плавках, явно навеселе.
- Привет! – крикнул он, - Как водичка?
- Хо… - попытался ответить я и закашлялся. В горле совершенно пересохло.
- Чего? – переспросил парень.
- Хороша водичка, - ответил я, - только не ныряй, ноги сведет.
- А-а, - протянул парень, - Ну ладно. Слушай, а где тут спуск? А то ноги переломать можно.
- Там, - я махнул рукой в сторону «купалки», - Там тропинка и берег пологий.
- Ага, спасибо, - и парень ушел.

Через некоторое время на «купалке» раздался шум, и полетели брызги. Нашёл, значит.

Солнце уже вышло из-за кромки леса, и воздух начал стремительно теплеть. Еще чуть-чуть и начнется дневное пекло, надо успеть пересечь луг до этого момента, в лесной тени будет полегче. Воспоминания об увиденном сне постепенно уходили. Я надел джинсы и футболку и посмотрел на то место, где сидела женщина. Там лежала кучка самоцветов.

Я не разбираюсь в драгоценностях и представления не имею, что это были за камни и сколько они могли бы стоить. Я просто подошёл и сгрёб их в ладони. Получились две полных ладошки с горкой. Камни были совсем не похожи на те, что продаются в магазинах. Неправильной формы, с матовой поверхностью, с прожилками въевшейся глины, ярко блестящие лишь на сколах. Тяжёлые. Солнечные лучи падали на них, порождая искорки в глубине.

Я поднял ладони на уровень глаз и посмотрел сквозь камни на солнце. Мир в мгновенье превратился в яркий красочный карнавал. Чистейшие цвета собрались в тонкие жгуты и пронзили меня, наполняя радостью и предвкушением. Наваждение длилось секунду и прошло. Но я, всё равно, ещё несколько минут разглядывал прячущиеся внутри искорки, наблюдая за их движением.

Снова послышались крики с «купалки». К подвыпившему парню подошли еще несколько человек и радостно резвились в воде. Я посмотрел на кучку самоцветов и понял, что не возьму их с собой. Их место здесь.

Я подошел к краю скалы и разжал ладони. С громким «бульком» они упали в воду. Солнце уже поднялось достаточно высоко, просвечивая воду на несколько метров вглубь, и видно было, как они опускались стайкой ярких искр в зеленовато-черную глубину. Постепенно их мерцание гасло, и я лег на край скалы, так, чтобы тень от головы падала на воду, и еще долго смотрел в глубину сквозь тень. Несколько раз мне казалось, что я вижу опускающиеся искорки, но, наверное, я всё это придумал. Озеро просто не могло быть такой глубины.

Солнце начало припекать, и я быстро зашнуровал кроссовки и накинул рюкзак. Мне еще «пятнашку» до дома идти, так что желательно хоть часть пути проделать по холодку. А Урал пусть и дальше хранит свои тайны. А я буду помнить, как однажды прикоснулся к одной из них.

Спасибо, lykee. Приятно читать. Написано грамотно, изящно и со вкусом. Вроде даже не читаешь, а впитываешь, одновременно проживая. Очень хорошо.

Lykee, спасибо за отличные рассказы! Надеюсь на продолжение

История третья

Слабое осеннее солнце едва прогревало воздух. Вечерняя прохлада уже заполонила лес и постепенно наползала на поля. Однако там, куда пока ещё не упала тень, сохранились остатки тепла, и человек старался идти именно там.

Закончив с дневными делами, он спешил на поле, с которого ещё совсем недавно снял урожай. Окинуть его последний раз взглядом перед долгой зимой, убедиться, что ничего не забыл, и ещё раз наполниться гордостью от хорошо проделанной тяжелой работы. В этом году он даже не пользовался помощью селян, наоборот, сам помог в уборке некоторым из них. Они с соседями всегда помогали друг другу. И жили хоть и небогато, но дружно.

Поле уже было совсем рядом, но он, как обычно, решил пройти дальним путём. Потому что на коротком пути пришлось бы пройти мимо танка.

Стоял он здесь с незапамятных времён и уже почти врос в землю. Несмотря на это, краска на его броне не поблекла, начищенные детали ярко сверкали, а орудие, казалось, готово было в любой момент повернуться туда, куда ему укажут. Ни ржавчины, ни грязи, ни потёков на нём никогда не было. По непонятной причине, находится рядом с ним человеку было неприятно, и поэтому он старательно обходил его. Хотел обойти и сегодня, но на дальний конец поля уже упала тень и человек, при одном взгляде на неё, зябко поёжился. Посмотрел на заходящее солнце, почесал затылок и повернул к танку.

Надо было, конечно, сделать это раньше, не заходя на окружную тропинку. Теперь несколько минут пришлось продираться сквозь лес, через колючие кусты. Человек несколько раз поцарапался и порвал рукав. Соседям повезло, вокруг их полей не было колючих кустов. Человек ещё раз порадовался за них. Хорошие у него соседи, чего уж там. Сколько он себя помнил, они никогда не ссорились.

Придерживая рукав, человек выбрался на опушку. Танк стоял совсем рядом. Большой, сверкающий, тёплый. За день солнце нагрело его, и сейчас он возвращал миру накопленное тепло. Человек постоял рядом, постепенно согреваясь. Потом залез на теплую броню. Она была гладкой и невыразимо удобной. Окружающий воздух быстро остывал, но огромная машина накопила за день достаточно тепла, чтобы не обращать на это внимания. Человек сидел на броне и думал.

Вот ведь странно, почему у него самое дальнее поле? У всех соседей поля совсем рядом с деревней, вышел за околицу - и на месте, а ему вечно приходится петлять по перелескам. Да и урожай вывозить та ещё забота. Да и этот кустарник ещё.

От земли потянуло холодом и человек огляделся в поисках места потеплее. Встав и пройдя несколько шагов по броне, он заметил, что крышка люка немного приоткрыта. Интересно, а что там внутри? Это его никогда не интересовало раньше, и он сам удивился этому. Совсем рядом с его полем много лет стояла такая необычная вещь, а он никогда к ней не подходил. Человек потянул крышку и совсем не удивился, когда она легко распахнулась.

Изнутри тянуло теплом, машинным маслом и ещё чем-то невыразимо уютным. Никаких следов затхлости и тлена. Решившись, человек нырнул внутрь, нащупал мягкое кресло и сел в него.

Вообще, если подумать, несправедливо как-то с соседями. У них и места лучше и работа легче, а он им ещё и помогает. Хотя, по совести, это они ему помогать должны. Человек ещё несколько раз покатал на языке это слово и понял, что это именно то, что нужно. Должны! Правильное слово.

Он немного поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Многотонная машина дарила ощущение покоя. Отрезав его от внешнего мира, она дала ему возможность в кои то веки спокойно подумать. И в первую очередь о себе. За суетой окружающих дел такой возможности у него никогда не было.

Да что и говорить, времени на себя у него вечно не хватало. Дом, работа, семья. Всем вечно что-то нужно. И он вечно всем помогал. А о нём-то хоть кто-то подумал? Чем дольше он размышлял, тем больше понимал несправедливость происходящего. У него ведь тоже есть свои дела, свои интересы, свои желания! Почему до этого никому нет дела? Вряд ли он смог бы назвать эти самые желания, если бы его кто-то попросил, но в тот момент он уже об этом не думал. Череда мыслей захватила его и увлекла с собой, не давая возможности остановиться.

Сквозь открытый люк показались первые звёзды. Человек некоторое время в задумчивости смотрел на них, а потом встал и захлопнул крышку. Окружающий мир отвлекал его. В темноте и тишине думалось лучше.

Впрочем, темнота была не обязательна. Человек протянул руку и нащупал выключатель. Яркий свет осветил приборные панели, рычаги и переключатели. Вот этот, большой, что он делает? Поворот ручки, и грозная машина ожила. Мягко зарокотал двигатель, заплясали стрелки на приборах. Человек положил руки на слабо подрагивающие рычаги и потянул их вперед. С трудом, прерывая многовековой сон, разрывая стебли окутавшей гусеницы травы, танк подался вперед. Несколько мгновений земля ещё держала его, а потом он рывком выпрыгнул на свободу, как изголодавшийся лев. Но лев, послушный человеческим рукам.

Всю дорогу до посёлка человек чувствовал, как в нём нарастает гнев. На своих соседей, на это несчастное поле, на вечную несправедливость, на ежедневный тяжёлый труд. Как они, должно быть, смеялись, когда он, возвратившись с дальнего поля, шёл помогать ещё и им. Точно смеялись! Над дурачком, которого обвели вокруг пальца! А ведь это они ему должны! За то, что их урожай, убранный его руками, лежит в их амбарах! Должны! Должны!

Ну, ничего, сейчас он всё исправит.

Танк влетел на окраину спящего села и направился к ближайшему амбару. Казалось, он и сам прекрасно знает, что ему нужно делать. Брёвна разлетелись с глухим ударом, а зерно, взлетев золотыми брызгами в ночное небо, разлетелось по округе. Человек ещё несколько раз мстительно проехал по нему, втаптывая его в грязь, и направился к следующему дому.

Всё повторилось. И ещё. И ещё.

Что там происходило снаружи, его не волновало. Всё, что имело значение – это он сам и его танк. Здесь было тепло, уютно и безопасно. Гнев, поглощавший его по дороге сюда, понемногу утихал с каждым уничтоженным строением. Несколько раз уколы совести настигали его, но он быстро подавлял их. Сами виноваты! А он только восстанавливает справедливость. А, вообще, рядом с каждым полем стоит танк, и, если они обходят его стороной – это не его проблемы.

Разломав последний амбар, человек подъехал к своему дому и выключил двигатель. Только сейчас он ощутил, как устал. Но превыше усталости было ощущение от хорошо проделанной работы. Он восстановил справедливость! А, если кому-то, не нравится, то… Он не успел додумать эту мысль и провалился в сон. Всю ночь ему снилось как он, стоя на броне танка, рассказывает сельчанам о своих обидах, а они слушают его, опустив головы. Это был хороший сон.

А утром он проснулся от треска ломаемых брёвен. Выглянув в смотровую щель, он увидел, как танк соседа сравнивает с землёй его амбар.

Распахнув люк, человек высунул голову и огляделся. Рядом с каждым домом стоял танк. Стоило одному из них пошевелиться, как остальные недоверчиво ворочали дулами в его сторону. Разлетевшееся зерно так и лежало на земле, но никому не было до него дела. Все ревностно следили друг за другом, не обращая внимания на всё остальное. Теперь мир для людей сосредоточился внутри их бронированных коробок.

Прилетевшая птица, привлечённая рассыпавшимся зерном, тревожно вспорхнула, испуганная лязгом железа, и улетела, что больше не возвращаться. Человек проводил её взглядом и вновь опустился в танк. Ощущение неправильности происходящего на мгновение захватило его. С одной стороны, он всё сделал правильно. С другой… Теплота и уют танка поглотили его, позволив отрешиться от ненужных мыслей. Что сделано, то сделано, сами виноваты.

Кстати, у него есть родственники в соседней деревне, надо поехать и всё рассказать им. Разворачивая танк, он успел увидеть, как несколько других тоже куда-то отправились. Значит, скоро все узнают об этом. О чудесном мире, в котором у каждого есть танк. Да, теперь многое изменится. Ну, что же, надо привыкать жить по-новому. Он погладил рукой броню и выкинул из головы ненужные мысли. Зачем они, если есть танк?

История четвертая (начало)

***

В свои шесть лет Ярослав был достаточно взрослым, чтобы понимать, что попал в беду. Один в тайге, со сломанной ногой – от мамы теперь точно достанется. Более серьёзные последствия не укладывались в детской голове, ведь все дети точно знают, что если что-то плохое и может случиться, то точно не с ними, а вот мама – это очень серьёзно. Про разговор с отцом даже думать не хотелось. Ведь просили же его не лазить по скалам на гребне, а он как раз сюда и пошёл… Один.

Ярослав качался взад-вперёд, баюкая распухшую ногу. Крупные слёзы продолжали катиться из глаз, как бы он не сдерживался. Да, он мальчик, а мальчики не плачут, но ведь так больно! Недавно их сосед, дядь Миша, живущий через три дома от них, ломал ногу и Ярослав знал, как это выглядит. Тогда он ещё удивился, как быстро нога дяди Миши вдруг стала огромной, как у слона на картинке из книжки. Теперь у него самого нога выглядела так же. Он вспомнил, как сосед долго потом ходил по улице на костылях и в теплом носке на больную ногу, так что быстро сообразил, что надо снять кроссовок, чтобы не так давило.

Ноющая боль в ноге постепенно распространялась на всё тело, а он всё никак не мог найти, куда бы эту ногу пристроить, чтобы стало хоть чуточку полегче. Вздохнув, Ярослав достал складной нож, который отец велел всегда носить с собой, уходя в лес, и попытался дотянуться до края штанины. Нога уже едва помещалась в ней, так что просто снять её он бы не смог. Придется резать ножом. Он представил себе будущие объяснения с мамой и даже на секунду забыл о боли. Жаль, что всего на секунду… Он попытался наклониться к ноге и взвыл от резкой боли. Нет, так не получится. Ярослав сборил складку у бедра, проткнул её ножом и начал резать плотную ткань. Джинсы было ужасно жалко, отец совсем недавно привёз их из города. Мама говорила, что он в них совсем как взрослый... Ну и ладно! Отец же сам говорил ему, что никакая вещь не может быть важнее человека, и он решил, что повторит эти слова, когда его будут ругать.

С разрезанной штаниной стало полегче, но, к сожалению, это было всё, что он мог сейчас сделать. Отмахиваясь от обнаглевшего к вечеру комарья, Ярослав стал размышлять, что делать дальше. Никто не знал, что он ушёл на скалы. Это плохо. Свалился он на сторону, дальнюю от деревни. Это ещё хуже. Мало того, что его не станут тут искать, он ещё и места эти не знал. Они с отцом всегда ходили по пологому склону, ближнему к жилью, там бы он и с больной ногой потихоньку доковылял под горку, а здесь что делать? Тайга нехоженая, вся в буреломах, дорог нет, только звериные тропки.

Боль постепенно менялась, превращаясь из постоянной режущей в болезненные пульсирующие толчки. Слёзы закончились, и Ярослав лишь тихонько подвывал, когда накатывал очередной приступ. Ну ладно, сидеть так всё время не будешь, надо всё-таки что-то решать. И сначала надо вспомнить, что про такие случаи говорил отец. Детская память чиста и совершенно неизбирательна, так что Ярослав помнил многое из услышанных разговоров взрослых, о чём те частенько даже и не догадывались, да и в лесу отец много чего ему рассказывал. Надо было просто вспомнить. О том, что он может чего не знать, Ярослав даже не задумывался. Он ведь уже не малыш, вон как со штаниной разобрался.

Солнце уже плыло к горизонту, но летний день длинен и светло будет ещё несколько часов. Есть пока не хочется, да и думать об этом странно, когда так болит нога. Пить… ну, пока терпимо. А дальше что? Как ни думай, а надо идти. Сидеть бесполезно.

Как только Ярослав принял это решение, стало легче. Всё же сидеть и ждать непонятно чего, воя от боли, намного тяжелее, чем что-то делать. Там хоть что-то от тебя зависит. Ярослав попытался встать и тут же свалился обратно. Нога одеревенела и не слушалась. Любое движение стреляло острой болью. Осторожно, стараясь не напрягать больную ногу, он дотянулся до лежащего недалеко вывороченного корня и с трудом встал. Нога немного гнулась в колене, и ему удалось поджать её так, чтобы при ходьбе она не касалась земли. Опираясь на кривой корень, он сделал шаг по направлению к лесу, потом другой. Идти было тяжело, но можно.

Вымучивая каждый шаг, он задумался, а куда собственно идти. Залезть обратно на скалы и пойти домой он не мог. Значит, придётся идти по неизвестной местности и искать людей. Что там говорил отец? Если заблудился – иди под гору, там будет ручей, а потом - вдоль ручья, вниз по течению, там обязательно будет жильё. Ярослав словно наяву услышал слова отца, увидел перед собой его лицо, вспомнил прикосновение к его небритой щеке, и ему сразу полегчало. Если так говорил отец, значит, так и есть, он же всё знает. Вспомнил о маме, и тут же понял, что забыл кроссовок, снятый с больной ноги. Ну вот, теперь мама расстроится. Хотя он едва отошёл на десять шагов, обратно в гору идти уже не получалось, так что он тщательно запомнил место, чтобы позже вернуться и забрать обувку. Так, теперь ещё шаг, и ещё.

Идти под гору было относительно легко. Надо было только обходить валуны, которых под склоном горы было в изобилии. Ярослав двигался мягкими короткими прыжками, опираясь на корень и всячески оберегая больную ногу. Довольно быстро он добрался до опушки. Теперь солнце было уже совсем низко, так что лес встретил его темнотой и прохладой. Густой подлесок и высокая трава сильно мешали идти, цепляя за здоровую ногу и норовя спрятанным в траве сучком, задеть по больной. А потом ещё начались буреломы. В одном из них он выломал себе две прямые ваги, заменив ими кривой корень. Теперь, опираясь на два костыля, он шел уже почти нормальным шагом. Почти уже на закате услышал пролетающий невдалеке вертолёт и долго кричал и махал руками, даже понимая, что его невозможно увидеть в густой чаще. Наверное, геологи летели на дальнюю буровую.

Ярослав и представить себе не мог, что вертолёт искал именно его. Что уже подняты по тревоге люди, а по дорогам колесят вездеходы, выискивая следы маленького мальчика, что вертолёты облетают болота за деревней, а эфир наполнен переговорами спасателей. Просто никто не мог предположить, что он пойдёт сюда, так что пока он оказался вне района поисков. Ничего этого он не знал, медленно ковыляя вниз к реке, которая тут должна была быть. Потому что так сказал папа.

Солнце все-таки скрылось за горами и сразу стало быстро темнеть. Идти становилось всё труднее. Хотя небо было еще светлым, здесь, в подлеске всё быстро слилось в тёмную непроходимую чащу. Ярослав несколько раз подряд споткнулся и понял, что дальше идти уже не получится. Придётся заночевать до утра. Ничего, летние ночи коротки. Заодно и сил наберётся, если, конечно, удастся уснуть. Он опять вспомнил рассказы отца. Оглянулся вокруг, заприметив недавно поваленную сосну с густой, едва поникшей хвоей. Доковылял до неё, нашёл место, где хвойные лапы лежали особенно густо, и рухнул на них. Отец говорил, что спать на голой земле нельзя даже летом, так что он подоткнул хвою под спину, пристроил ногу и накидал на себя веток, которые смог наломать, не вставая с места.

Натруженные за день мышцы болели, а боль в ноге немного утихла, скрадываемая усталостью. Сквозь закат проглянули первые звезды, и по земле потянуло ночной прохладой. Птицы мягко пели свои последние песни, а запах хвои и сосновой смолы успокаивал, так что Ярослав и не заметил, как провалился в сон.

Как темнота в один миг превратилась в потолок из неструганных досок…

История четвертая (продолжение)

***

- Княже, вставай.

Ещё не утихли звуки голоса, а он уже открыл глаза, как обычно готовый ко всему. Лучину не зажигали, так что потолок сторожки, сложенный из неструганных сосновых досок, едва освещался первым сероватым светом утра.

Он потянулся и сел.

- Спасибо, Варяг. Как остальные?

Огромная фигура, едва различимая в темноте сторожки, пожала плечами.

- Собираются. Неспешно.

- Ну, так и мы не поспешим.

Князь подошёл к бадье с водой и умыл лицо. Пригладил водой непослушные волосы. Глаза человека, бывшего его ближайшим помощником и лучшим другом, неотрывно следили за ним. За эти глаза ведуны едва не сожгли его, когда он у них появился. Зрачки его словно были расколоты сверху ударом топора, с которым он расставался ни на минуту, и эти белые стрелки в тёмных зрачках до безумия пугали непривычных к тому людей. Именно князь, бывший тогда ещё совсем молодым воеводою, чуть не с боем вытащил его тогда из Перунова пламени, заявив, что боги обещали ему необычного помощника, а уж более необычного на свете не сыскать. Да ещё, кто знает, как бы всё повернулось тогда, не встань за него горой дружина. Злобой горели ведуньи глаза, да против доброй стали разве попрёшь.

Князь вновь мысленно усмехнулся, вспомнив, как тогда, оставив капище позади, повернулся к спасённому и спросил его имя. Он и назвал, да с такими безумными пригукиваниями да прищелкиваниями, что никто в дружине не смог его повторить. В смех пустились бывалые воины, мол, может, и впрямь оставить его ведунам надо было, с таким-то именем.

- Да что ж с тобой делать, варяг? - пожал плечами молодой воевода. – Будешь… Варягом. Такое хоть выговорить можно.

Тот пожал плечами, Варяг, так Варяг. Сколько уж лет прошло с тех пор, а князь с тех пор не единожды думал, что тот и впрямь подарок богов. Вот и сегодня, стоит рядом, спокойный и уверенный, хотя и знает, что смерть они сегодня примут все до единого. Ну, это они так думают, а у князя на этот счёт другие планы. Вот и выводит ни свет, ни заря свою дружину за крепостные стены.

Князь отёр бороду полотенцем и кивнул, пойдём, мол. Кольчужку одевать не стал, не нужна пока. И меч бы оставил, да нельзя, не знают дружинники его планов, не поймут.

Дружина встречала его в слабом утреннем свете. Опытные воины, сколько дорог вместе прошли. Есть, впрочем, и совсем новички, вон Алекша сбоку притулился, не знает ещё княжьих видов на него. А князь, глядя на молодого воина, узнавал в нём себя, так что, коль всё нормально сложится, так вскорости и быть парню воеводою. Алекше он этого, конечно не говорил, да и остальным тоже, незачем пока, пусть пообтешется немного, на войне взрослеют быстро. Князь окинул взглядом широкий полукруг воинов. Сейчас в дружине без малого две сотни. А до вчерашнего дня две с половиною было… Вспомнив вчерашнее, князь невольно скрипнул зубами.

Не иначе боги надоумили его свернуть к городку, мимо которого он поспешал на помощь осажденным братьям. К тому тянулись беженцы из сожжённых деревень, всё бабы да дети, без скарба даже, видно сами едва живы остались, да и рады. Все дороги и тропки заняты были, да чувство нехорошее гнало князя с дружиной мимо них. Мешая подводам, пугая детишек, мчали они к городу, а жуткое чувство в груди всё усиливалось и усиливалось. Нетерпение князя передалось и дружине и оказалось весьма кстати, когда, вылетев на предгорье, услыхали многоголосый людской крик.

Захватчики с запада приходили часто. Бывало били их, бывало и они били. То было частью жизни, какой знал её князь. Но с таким столкнулся впервые. Прямо в бегущих к городу баб с детьми врезалась толпа вооружённых людей. Убивали, не щадя, разрубая на всем скаку женщин, давя копытами детей. Не разговаривая, и ее давая пощады. С угрюмыми лицами людей, выполняющих тяжёлую работу. Он видел, как матери прикрывали собой малышню, отбрасывая их из-под копыт, как подсовывали младенцев под перевёрнутые подводы, пытаясь подарить им секунды жизни, как с голыми рукам бросались на убийц, не жалея себя и не убоявщись оголённой стали.

В долю секунды выхватив меч, он хотел было крикнуть дружине, но та уже мчалась во весь опор. Ударили слитно, в секунды снеся десятки врагов. Потом развернулись и встали между людьми и убийцами. Кто из деревенских успел, те развернулись и бросились в спасительный лес. Остальных довели до города с боем. Князь ещё в начале сечи увидел на ближнем холме полтора десятка закованных в сталь воинов под знамёнами с крестом, и те, увы, не сплоховали от его неожиданной атаки. Быстро наведя порядок в воинстве, они ударили в ответ сомкнутым строем, перед которым оказались бессильны его уставшие с перехода конники.

Слава богам, уйти успели с поля в окраину, там, среди домов, построенных вне городских стен и стояли, сколько могли, пока последние выжившие не перестали прибывать. Уж и кричали им со стен, и дружинники на князя косо поглядывали, а он всё не уходил, ожидая хоть кого-нибудь, кто ещё успеет, кто спасется от рыскавщих по предгорью чужаков. Дождались только удара рыцарской конницы, с которым не сладить уж было уставшим ратникам. И быть бы беде, да опять выручил Варяг, голыми руками разметавший баньку да покативший брёвна в ноги закованным в броню коням. Там и остальные дружинники подтянулись. Упавших на землю рыцарей добили через щели в доспехах, остальным пришлось отступить. Ну, тут уже и князь опомнился, да увёл дружину за стену.

До ночи ещё из-за стены раздавались крики да стоны, и князь скрежетал зубами в бессилии. Видел то же и у дружинников, как те сжимали побелевшими пальцами рукояти мечей, да хмурили брови. А крестоносное войско встало лагерем и разожгло костры. Ясно было, что утром они пойдут на приступ. Сколько защитников в крепости они теперь знали, самих их было вдесятеро больше. Затягивать со штурмом нет смысла, чтобы оборонцы не успели укрепиться, да раны залечить. В таких делах всё надо решать одним быстрым ударом.

Князь знал, что штурма они не выдержат. Да и все остальные знали.

История четвертая (продолжение)

***

Дружина стояла пред ним в сером предутреннем свете. Он коротко кивнул им и пошёл к воротам. Часовые тихо приоткрыли одну створку, так, чтобы только по одному и можно было протиснуться. Теперь всё нужно делать быстро и точно. И никто тут ему не поможет, только собственное чутьё, обостренное ведуньей учёбой, и только он в ответе за всё, что задумал. Князь вышел за ворота в предгорье и сразу свернул налево, туда, где дома стояли гуще всего. Разведчики уже побывали там, и он знал, что там увидит. А остальные не знали.

Дружина шла почти бесшумно, и он не стал нарушать тишину разговором. Нашёл взглядом главу ватажников, и молча показав глазами на его бойцов, медленно сжал кулак, держи, мол, своих. Ярополк кивнул, и князь вновь обратил взгляд вперёд. Предутренний туман скрывал их от врага, но с той стороны уже слышны стали первые утренние звуки – звон металла, ржание лошадей, голоса проснувшихся воинов. Ещё немного и враг увидит их. Ну и хорошо.

Они миновали место вчерашней сечи и пошли по подворьям. И почти сразу увидели первые тела. Женщина с золотистыми волосами, лежащая в луже крови. Двое малышей рядом ней. Старуха с вилами в руках, разрубленная почти наискосок. Мальчишка-подросток, закрывающий собой стайку малышей. Все исколоты насквозь. Ещё одна женщина и ещё. И повсюду дети, дети, дети.

Князь почувствовал, как тугой клубок перекрыл горло, не давая вздохнуть. Дружина шла рядом с белыми лицами, стиснув зубы и судорожно вцепившись в рукояти мечей. С каждой минутой все больше светлело и всё больше и больше тел становилось видно вокруг. Князь оглянулся. Алекша шёл совсем рядом. Едва проявившаяся бородка выделялась тёмными нитями на побелевшем лице. Плохо тому, но держится, а именно его князь вознамерил мерилом. Стало быть, нужно идти дальше.

Женщина с разрубленым животом, ползущая куда-то с кровавым следом, так умершая, пытаясь дотянуться куда-то, люлька, разрубленная пополам, вместе с младенцем, малыш, насаженный на забор, отчаянно пытающийся вытащить кол, торчащий у него из живота и причиняющий такую боль. Дети с отрубленными руками, со вспоротыми животами. Дети, дети, дети.

Приглушенный грудной вой раздался совсем рядом с князем. Ватажники были на грани. Пена стекала из ртов, мышцы ходили буграми. Они уже были на грани перевоплощения, держась единственно силой воли. Алекша преломился пополам, и его выпростало. Всё, достаточно. Дружину надо было завести на пик, но не дать ей сорваться. Берсеркеры и Алекша были самыми чувствительными в этом смысле, дав князю понять, что грань достигнута.

- Ярополк, бери своих и бегом вдоль стены. Прослушайте – нет ли подкопа.

Никакого подкопа, конечно, в помине не было, но ватажникам нужно было дать разрядку, чтоб не потеряли себя раньше времени. Сам князь развернулся и повёл дружину назад. Туман быстро редел, и их увидели из лагеря. Там сразу же принялись седлать коней и хвататься за оружие. На это он и рассчитывал, воины там опытные и понимают, что если противник делает что-то непонятное, то это опасно, так что лучше не ждать неожиданностей, а ударить сразу.

Когда дружина подошла к воротам, ватажники уже ждали их там. Запыхавшиеся, но уже вполне нормальные. Князь зычно крикнул, ворота широко отворились, и дружина ввалилась в город. И замерла, словно Перуньим громом поражённая.

Перед воинами стояли дети. Все, что были в городе. Все в белых одеждах, как и велел князь. Совсем малые да постарше, гурьбою – мальчишки и девчонки, просто стояли и молчали. За их спинами стояли женщины. Тоже все в белом. Бывалые воины остолбенели перед ними не в силах ни перевести дыхания, ни вымолвить слова. Лишь ватажники тяжело хрипели, пытаясь удержаться в человечьем обличье.

Еще немного… Сейчас! Князь вскочил на подводу и рывком развернулся к воинам.

- Други мои!

Его голос, хорошо знакомый им по множеству битв, сбросил оцепенение. И вслед за ним пришла ярость. И это хорошо, теперь он должен только развернуть её в правильно русло.

- Все мы знали, что сегодня примем смерть. Не запятнав чести, со славой… но умрём… Да коли мы-то умрём, то что будет с ними?

Он показал рукой на детей и головы воинов повернулись вместе с нею.

- Кто их защитит?

Он видел, как расширяются зрачки воинов, когда смысл сказанного начинает доходить до них.

- Я ваш князь, братья. И я никогда не лгал вам... И сегодня, истину говорю вам, нет нам права умирать. Как ни силен супостат, сколько псов своих пред нами не выставит, да только - за победой пойдем мы, братья! Не за смертью славною - но за победой!

Он ощутил сильный толчок в спину, как бывало всегда, когда дружина становилась единым целым, и увидел, как то же самое ощутили и другие воины.

- Защитим детей!

Дикий вопль вырвался из двух сотен глоток. Дружина вздрогнула, слив воедино души и тотчас сделавшись стократ опаснее. Всё-таки не зря он учился у ведунов.

История четвертая (продолжение)

***

- Идут!

Вовремя.

Воины, едва сдерживая нетерпение, выстраивались в железный клин. Берсерки, все в белых рубахах, не прикрытых доспехами, судорожно сжимали рукояти мечей. Князь подозвал Ярополка. Пена широкой струёй стекала у того изо рта, зрачки сузились до крохотной точки, незряче глядя сквозь собеседника. Жуткое зрелище. Глава ватажников с трудом сохранял остатки разума, и князь старался не делать резких движений.

- Держи ватагу, брат. Как хочешь держи. Всё на тебе будет.

Ярополк кивнул и, махнув рукой своим, отправился к стене. Бугры мышц перекатывались под одеждой, не совпадая с движениями человека, лютый зверь рвался из тела, живот князя встряхнуло резким спазмом, и он отвернулся.

- Бабы на стену! Бегом!

Всё было обговорено ещё ночью. Молодые девки выхватывали у воинов плащи и мчались наверх. Князь велел им мельтешить там изо всех сил, чтобы враг думал, что вся дружина стоит на стенах, и они старались, как могли. Слабыми руками натягивали луки, выпуская стрелы в сторону наступающей лавины. Вреда те, конечно, наносили немного, да и пусть. Сейчас главное, чтоб вороги не останавливались. Любая задержка – и перегорит дружина, всплеск сил сменится слабостью и ничего им тогда не поможет.

Князь оглянулся по сторонам. Всё готово. Он расслабил мышцы, сбрасывая боевой раж. Это воины могут себе такое позволить, а его дело - вести битву. А для этого холодная голова нужна.

Первые стрелы ударили поверх стены. Хоть и прикрыты стенами были девки, а всё ж которых и задело. Cбитой птицею упала одна со стены, схватилась за живот другая, да так и осталась, скрюченною между бревен.

Всё, довольно.

- Вниз! Бегом!

Дружинники мигом бросились бы, услышав команду, но девок уже испуг взял, хоть уж и мало кто из них носился по стене, больше сидели в страхе, по сторонам не глядя, да все одно - голоса княжьего не слышали. Да ж такое, о многом князь подумал, а такого не предвидел.

- Дозволь мне, княже.

Князь оглянулся. Дородная повариха, поперёк себя шире, стояла позади него. От неё резко пахло мясом и чесноком, чего она сама уже похоже и не замечала, а в руках был огромный ополовник, весом поди ж ты с кузнечный молот. Он кивнул. Повариха медленно набрала в грудь воздуха да вдруг заорала во всю мощь:

- А ну, …, чего … раззявили. … врага испугать решили? Аль … свою оторвать не можете! А ну, бегом сюда, …, а не то вас … … и … …!

Князь видел, как уважительно загоготала дружина, как стайкой слетели вниз бабы, и покачал головой. Никогда не понять ему женской сути. Снова повернулся к поварихе.

- Как мы выйдем, подводами вход забросайте, вилы возьмите, да стойте. Наверняка ж кто-то да попытается в город ворваться, их и остановите. Да вперед не лезьте, ждите ватажников, они помогут.

- Сделаем, княже.

Повариха подкинула в руках ополовник, и князь подумал было, что ватажники могут и не понадобиться.

За воротами загрохотали брёвна мостовой и створки содрогнулись от сильного удара. В железные скобы вместо вымоченного дубового засова заложили обычное бревно, толщиной едва в руку, разлетевшееся от первого удара. Нападавшие обрадованно заревели и принялись оттаскивать таран для второго, который должен был совсем снести ворота и открыть им путь в городище.

Ну, вот и хорошо. Князь поднялся в седло, опустил щиток шлема и поудобнее примерил в руке копьё. Взгляд не отрывал от стены над воротами, где притаилась ватага. Вслед за ним изготовилась дружина. Ждать, ждать… Как тяжело-то... Но вот кто-то из ватажников вскочил и замахал руками, значит телега с тараном пошла в разгон. Пора. Князь поднял руку и тронул коня, медленно опуская копьё. Дружина тронулась за ним, всё больше и больше набирая ход.

Князь шёл во главе клина, чтобы нанести первый удар. Вслед за ним нёс его стяг Алекша. Он знал, что буквально через несколько мгновений после начала схватки дружинники прикроют его щитами и оттеснят вглубь строя, ибо не дело княжье в первых рядах рубиться, но своё право на первый удар он не хотел отдавать никому. Братья должны видеть, что князь, как и они, бранного дела не чурается.

Конный клин набрал скорость, когда прямо перед ними ворота разлетелись в щепки. В освободившийся проём ринулись было пешие воины, разгорячённые предвкушением близкой добычи, и сразу же напоролись на конный клин. Ворогов просто стоптали, даже не беря их копьями. И сразу же ватажники белыми молниями спорхнули со стены, враз напрягши нечеловечески сильные мышцы, сбросили с дороги телегу с окованным железом бревном, да также скоро отпрянули в сторону. Спустя мгновение, конная лавина пронеслась по тому месту, не останавливаясь и не теряя скорости.

Не ожидали такого отпора вражины. Дружина пронеслась по подгорью, топча и давя неприятеля, и выметнулась на равнину, где стояли основные отряды. Врубились ладно, сея смерть в их рядах, но постепенно теряя скорость. Короткими приказами князь развёртывал дружину в цепь, чтоб каждый воин видел неприятеля, стараясь порубить как можно больше ворогов, пока те не выстроились в защитный порядок. Конный клин быстро превращался в прямой строй, сея смерть и тесня неприятеля. И оголяя спину.

Князь многое знал о крестоносцах. Они были слишком опытными воинами, чтобы упустить такой шанс. Тем более, они точно знали, какое войско им противостоит. И видели, что всё оно было здесь. Ну, может полутора десятков не хватает, да какая в том разница? И не устояли они перед приманкой, задуманной князем. Придя в себя, вражьи отряды охватили дружину, обтекая её с боков и заходя ей в спину. Рыцари оставили впереди связанное боем войско, бросив весь резерв в обход. А те даже и не пытались выстроиться в боевые порядки, ведь перед ними были открытые спины дружинников, да и тех-то была горстка. В минуты завершив окружение, беспорядочной толпой крестоносцы бросились в спину русичам.

Пора! Князь принял стяг у Алекши и высоко поднял его над собой. И еще не успела распрямиться рука, как белые молнии сорвались со стен, ударив во вражью толпу. И растворились в ней. Князь не впервые видел, как бьются берсеркеры, так что был готов к тому, что увидит, а вот непривычный к тому Алекша так и замер с открытым ртом. Сперва несколько мгновений ничего не происходило, а потом в тех местах, куда ударили молнии, начали падать люди. Валились как подкошенные, как трава под косой на сенокосе. Падали десятками враз, не в силах не то что сопротивляться, а даже понять, откуда пришла к ним смерть. А оставшиеся в живых стояли парализованные от страха перед появившимися из ниоткуда жутко воющими безглазыми людьми, чьи клинки в жутких изломанных руках били со скоростью, недоступной человечьему глазу. Боя не было, было избиение. Соблазнившись спиной дружины, враги подставили свою и сейчас жестоко платили за это.

Князь обернулся к воротам. Как он и думал, один из отрядов попытался под шумок проникнуть в город. Бабы было встретили их строем, но при виде закованных в доспехи разгорячённых бойцов с визгом бросились по сторонам. Князь уже хотел было поворотить коня, да вдруг громадная женщина метнула в нападавших подводу и до него донёсся её зычный голос. Бабы, сбежавшие было восвоясь, вдруг подтянулись да ощетинились вилами да кольями. Не остановить им, конечно ж, было бы вражьих воинов, да то было и не нужно. На мгновение сгрудились те, да спину подставили воротам. А потом две белых тени тихонько скользнули по стене, и там началась резня.

Князь удовлетворённо хмыкнул и оглядел поле боя. Дружина ещё наступала, но медленно. А в одном месте и вовсе встала. Там, стоя под флагом с крестом, держали оборону закованные в железо с ног до головы воины. Линия дружины опасно изогнулась, подставляя братьев под удары с двух сторон, и князь, махнув головой Алекше и Варягу, направился туда. Убрав меч, перехватил стяг двумя руками.

- Посторонись!

Дружинники услышали знакомый голос и потеснились, давая дорогу.

- Князь! Князь здесь!

Он врубился прямо в центр крестоносной группы, не отвлекаясь на первые ряды. Стяг, чьё древко было обильно оковано железом, был грозным оружием, надо было только вовремя начать размах. Князь начал вовремя. Он знал, как это выглядит со стороны. Его стяг вдруг опустился и, пропав на мгновенье, снова взлетел, а флаг врага внезапно рухнул, чтобы больше не подняться. С новой силой взревели дружинники и вновь надавили на врага.

Князь усилием воли остепенил себя. Нельзя терять голову. Он ведёт этот бой, пока ещё ведет, и нельзя выпускать его из рук. Это у воинов ратная работа проста и незамысловата, а у него дела другие. Он огляделся. Отточенным за годы чутьём, он чувствовал, что в бою наступает перелом. Берсеркеры знатно проредили ряды врагов, но оставшиеся в живых встали боевым строем и не подпускали их к себе. Против стены щитов ватажник бессилен. Дружина тоже потеряла ход и, стоя на месте, рубилась с противниками. Ещё немного, рука устанет и начнёт сказываться вражий перевес. Князь оценивающе осмотрел сечу и решил – пора. Последнее, что он мог сделать, последнее, что приберегал для такого мгновения.

Он приподнялся на стременах и закричал тем самым голосом, который так хорошо был знаком его воинам:

- Други мои!

Он сделал паузу, чтоб набрать в грудь воздуха.

- Воздадим ворогам!

Князь рванул из ножен меч и, вложив все оставшиеся силы, взревел:

- ЗА ДЕТЕЙ!

Мощная волна толкнула его между лопаток, и только теперь он позволил себе потерять голову. Страшные утренние картины вновь встали у него перед глазами. Теперь он был простым воином в сече, где больше не надо было думать и ждать. Меч был у него в руке, а враг перед глазами. Он бросил стяг Алекше и выхватил из-за спины второй клинок. Западники рассказывали друг другу жуткие истории о страшных обоеруких воинах, и он сейчас был именно таким. Врубившись в схватку, он ещё успел увидеть, как дружина в едином порыве сломила строй врага.

Теперь все сразу стало просто и понятно. Бой захватил его, сбросив с плеч груз ответственности. Он бил, колол, топтал конем, а спину его прикрывал гигантский топор Варяга. Никакие думы не тяготили его, когда он нёс смерть тем, кто посмел посягнуть на самое святое, что есть у русичей – на детей. Он никогда не мог понять западников. Те относились к детям, как вещам, как к товару, запросто продавая и обменивая их, отдавая в руки чужим людям и первыми бросая их при бегстве. Ещё нарожаем, пожал плечами один из пленных, когда князь спросил его об этом. Тогда он счёл это святотатством и отдал его ведунам. Потом понял, что они все такие. Понял разумом, но так и не понял сердцем. Он был уверен, что и теперь пришельцы, так и не понимали, за что умирают.

А потом всё закончилось. Перед князем была степь, по которой разбегались остатки вражьего воинства. Дружинники постепенно стягивались к нему, подталкивая перед собой пленных. Князь повернулся на стременах и резкая боль пронзила колено. В горячке боя, он почувствовал удар по ноге, но не обратил тогда внимания. Теперь, когда боевой раж проходил, боль быстро набирала силу. Он заметил обеспокоенный взгляд Варяга, и едва заметно покачал головой. Не время сейчас слабость показывать.

Князь подъехал к пленным. Только ещё не хватало. Куда их девать-то? Охранников в городе нет, одни бабы, с собой тащить что ли? Он уже хотел было махнуть рукой, уходите мол, но взгляд зацепился на сумке одного из пленников. Стиснув зубы от боли в ноге, князь наклонился к нему и кончиком меча перерезал ремень. Сумка упала к его ногам и из неё выпали вещи. Детские вещи. Мгновение князь смотрел на новенький детский лапоток, украшенный берёзовыми листьями, который видимо только-только сплела мать своему малышу, а потом рука его с мечом ударила пленника быстрее, чем он смог её удержать, Да он и не хотел её удерживать. Он увидел, как падают вокруг пленники, как озадаченно с немым вопросом смотрят на него дружинники, чья рука среагировала быстрее, чем смог понять ум. Оставшиеся в живых бросились бежать. Их никто не преследовал.

Князь повёл глазами вокруг. Его люди знали своё дело, вокруг кипела работа. Воины собирали раненых, успокаивали лошадей. Бабы со всех ног неслись к ватажникам с чистыми холстинами. В бою берсеркеры боли не чувствуют и раны их не кровоточат, но стоит спасть оборотническому безумию, как разрезы наполняются кровью. Князь видел, как в мгновения выходила жизнь из ватажников, чьи раны не закрыли вовремя. И сейчас, здоровенные мужики, понимающие свою беспомощность, послушно стояли, подняв по бокам руки, пока женщины поспешно пеленали их, как младенцев.

- Алекша! – позвал князь, осторожно спускаясь с лошади.

Он уже видел в глазах цветные пятна и понимал, что вот-вот потеряет сознание.

-Остаёшься за меня. Город оборонять, пока в себя не приду.

Он увидел, как у Алекши расширились от удивления, глаза и как быстро тот взял себя в руки. Хорош, подумал князь, быть ему воеводою.

- Молод ты ещё, знаю, сам не справишься. Ну, так и воеводе совета спросить не зазорно.

Вот ведь проболтался раньше времени, успел подумать князь, видя, как понимающе переглянулись ветераны. А Алекша, мигом вспорхнувшись, развернулся, да с поклоном обратился к двум воинам, стоящим поперёд остальных.

- Дядько Михей, дядько Богдан, не дайте спозорится, помогите советом. Не того боюсь, чтобы дураком показаться, а того боюсь, чтобы волю княжью не исполнить.

Названные воины выпрямили спины, да пригладили усы. Да вот хитрый взгляд разве ж спрячешь?

- Отчего ж не помочь. Коль воля княжья-то?

Ох, хорош, вновь заладился князь, верный выбор сделал. Он хотел было подбодрить молодца, да ноги уже его не держали. Оступившись, он едва не упал, ладно хоть Варяг успел подхватить его на руки. От старого друга как всегда резко пахло кожей и мужским потом.

- Отдыхай, княже, я пригляжу.

Князь ещё раз взглянул в глаза, словно разрубленные сверху топором, и лишился чувств. Запах хвои и сосновой смолы окутал его...

История четвертая (окончание)

***

Ярослав проснулся, как от толчка. Картины сна, бывшего таким реальным, быстро пропадали и на их место возвращалась боль. Небо на востоке только начало светлеть, значит, проспал всего пару часов, но за это время уже успел замерзнуть. Прав был отец про ночёвку на сырой земле. Прав, как всегда.

Ярослав потянулся, разминая затекшие мышцы. Боль в ноге немного затихла, так что стронуть её сейчас было страшно. Тем более, всё равно непонятно, куда идти. Хотя…

В лесу наступило предутреннее безмолвие. Ни пения птиц, ни шелеста ветерка. Даже комары затихли. И в этой тишине явственно слышалось журчание воды. Речка или ручеек, совсем рядом! Еще… Ярослав поводил носом из стороны в сторону. Сквозь хвойный аромат явственно чувствовался запах дыма. Река и жильё! Все, как отец говорил!

Ярослав вскочил на ночи и тут же рухнул обратно. Всплеск боли в ноге был ужасающим. Несколько минут он просто лежал на земле и выл, пока не прошёл приступ. Ещё несколько раз пытался подняться, но воспоминания о боли пугали его и вновь падал на землю. Потом, на фоне предрассветной темноты, он увидел лицо Князя. Словно живое, оно стояло перед ним, и Ярослав вспомнил, как тот с разбитой ногой продолжал командовать войском, не давая себе поблажек. Значит, и он сможет. Он подтянул себе ваги, примерился и резко встал. Боль вновь ударила его, но он сумел устоять на ногах. Стиснув зубы, дождался окончания приступа и сделал первый шаг. Потом ещё. Ещё. Ещё.

Речушка оказалась совсем недалеко. И это было не единственное хорошее известие. Совсем недалеко, метрах в четырехстах, из-за изгиба реки выплывал толстый столб дыма, стелясь вдоль воды. Чувствуя прилив сил, Ярослав отправился в путь. Идти вдоль реки было тяжело. Прямых дорог в тайге нет. Вдоль реки - ямы, овраги, промоины, чуть дальше в тайгу – подлесок и буреломы. Ярослав продирался вперёд, спотыкаясь, падая и царапая о ветки руки и лицо. Лик Князя висел перед ним. В нём было что-то смутно знакомое, но он долго не мог понять, что именно. Как вдруг, тяжело отдышиваясь после очередного падения, подумал, что без усов и бороды оно было бы очень похоже на лицо его отца. Пристально вглядываясь, он не мог найти ни одной похожей черты, но ощущение собственной правоты его не оставляло.

Ярославу казалось, что он шёл несколько часов. Тем временем, дрова, видимо, разгорелись, дым стал не таким густым, и Ярослав вдруг испугался, подумав, что не успеет. Он заторопился, как мог, последние метры пути пройдя в дыму, от которого слезились глаза и першило горло, и вдруг оказался на большой поляне. Он протер сгибом локтя невидящие глаза и замер от удивления.

Вся поляна была заполнена техникой и людьми. Грузовики и вездеходы стояли по краям, множество палаток - в центре, одна из них белая, с красным крестом. Люди сидели кучками, торопливо завтракая и что-то оживленно обсуждая. За наспех сколоченными столами люди в военной форме склонились над картой. В центре поляны, рядом со стоящим на костре гигантским котлом, кашеварила огромная повариха.

Все были чем-то заняты, и Ярослав, как воспитанный мальчик, вежливо обратился к огромному мужчине, сидящему на бревне вполоборота к нему и торопливо евшему что-то из алюминиевого котелка:

- Извините, пожалуйста, не могли бы Вы позвать доктора, а то нога очень болит?

Всё последующее слилось для малыша в единый калейдоскоп событий. Мужчина, выронивший котелок, повариха, схватившаяся за сердце, люди, вдруг со всех сторон бросившиеся к нему и земля, внезапно потянувшая к себе. Он понял, что падает, но уже у самой земли сильные мужские руки подхватили его и прижали к себе. От мужчины сильно пахло кожей и потом, и Ярославу почему-то захотелось сказать, что ему совсем не больно, но в этот момент рядом с ним появился доктор, и внимание мальчика переключилось на него.

Доктор был очень худым и каким-то нескладным, а его глаза – голубыми и холодными, как лед, но его длинные тонкие пальцы оказались удивительно осторожными, а его приказы, отданные негромким спокойным голосом, бросились исполнять сразу несколько человек. Потом в его руке появился шприц и огромный мужчина, все ещё державший Ярослава на руках, попросил его не боятся, ведь это совсем не больно. А Ярослав посмотрел в глаза мужчины со странными зрачками, словно разрубленными сверху, и хотел сказать, что не боится, но только закашлялся. И тут же был оглушен зычным голосом поварихи, распекавшим всех собравшихся, независимо от чинов и званий, что до сих пор даже воды мальцу не дали, а только суетятся тут попусту. Потом огромная женщина, пахнущая чесноком и мясом, поднесла к губам мальчика большую деревянную кружку с вкуснейшей водой, и только теперь Ярослав понял, как хотел пить.

Пока он пил, что-то кольнуло его в ногу и боль сразу же начала спадать. Но Ярослав даже не обратил на это внимания, потому что на поляну с ужасным грохотом садился настоящий вертолёт! И когда повариха, прижав его к теплой мягкой груди понесла его к вертолету, и он понял, что полетит на нем - вообще позабыл все на свете. Будет о чем рассказать соседским мальчишкам!
Уже у самого вертолета их догнал какой-то военный с рацией на плече, а из рации слышался мамин голос:

- Ярослав! Ярик! Ты здесь?

- Мам, я…

Он попытался что-то сказать, но у него перехватило горло. А мама все звала его и плакала, а он пытался сказать ей, что у него все в порядке, и здесь много хороших людей, а он сейчас полетит на настоящем вертолете, но у него никак не получалось.

А потом военный громко гаркнул в трубку:

- Женщина! Немедленно соберитесь! Вертолет будет у вас через пятнадцать минут! Вы в каком виде сына встретите?

И мама перестала плакать, а военный показал рукой на вертолет и скомандовал:

- На погрузку! Живо!

И все бросились к вертолету. Доктор, забравшись первым, хотел было забрать Ярослава у поварихи, но та, неожиданно ловко сама забралась внутрь, так и не выпустив того из рук. Огромный мужчина со странными глазами захлопнул за ними дверь, напоследок подмигнув малышу, и вертолет немедленно стал подниматься. Ярослав хотел было посмотреть в иллюминатор, но сон, мягкой волною, неожиданно окутал его, и он, коротко напоследок вздохнув, уснул.

Огромная женщина мягко посмотрела на него и с необычной грустью в голосе прошептала:

- Спи, малыш, спи, когда еще выдастся…

И Ярослав спал, а его самой большой печалью было – не забыть бы, где оставил кроссовок…

Интересно. А откуда всё это? Воображение? Или твои сновидения?

Это сны. Но это сны, которые "прожил" там.

Ясно. Истории дальше будут или насовсем всё?

lykee, спасибо. Это потрясающе.

ТС сместилась до соплей. Пошёл умываться.

Lykee,
Спасибо. Очень здорово!
Читая, не пропустила ни единого слова. Ни одного лишнего.
Полная гармония формы и смысла. Наполнено силой и энергией.
Обязательно пиши. Мы ждем.

Лаки) А как ты входишь в сон? Напрямую или там осознаёшься?

Ищущий сны писал(а): ↑Вс июл 08, 2018 19:26 pm Лаки) А как ты входишь в сон? Напрямую или там осознаёшься?

Я просто сплю .

И ещё один вопрос, уж извините: кто - нибудь слышал про ведогонство, искусство видения снов у древних славян? Литературы почти нет, кроме Шевцова.

Плачь, моё Солнце, плачь!
Сквозь клубы пыли, затеняющей твой лик,
Я увижу проблески голубого неба
И вновь рванусь к тебе,
Сминая преграды.
И лишь достигнув тебя, пойму,
Что это ты меня считаешь Солнцем.

Игра...
Это когда стегаешь крыльями по воздуху
И плотный поток бросает тебя вперед,
Расстилая перед тобой безбрежные дали
И стряхивая пыль с застоявшихся крыльев.
Ты упиваешься полетом и смеешься в восхищении,
Растворяя в полете самого себя.
А потом понимаешь, что крыльев у тебя нет...
И все равно не жалеешь, что участвовал в этой Игре!
Потому что, вот это Солнце,
Вот это небо,
Вот этот бескрайний лес внизу -
И заменили тебе крылья.

О, уже без пяти пять! Человек сладко потянулся и похрустел позвонками шеи. Еще один рабочий день позади. Отлично поработал! Строчки кода, лаконичные и красивые, нырнули в память компьютера, чтобы навсегда остаться там. Он не торопясь закрыл одну за другой все программы, и выключил компьютер. Коллеги уже шуршали возле раздевалки, он выждал, пока эта кутерьма закончится, и пошел туда одним из последних. Не торопясь оделся, запер офис и вышел на морозный воздух.

До дома было недалеко, каких-то полчаса пешей прогулки, и он, как обычно, пошёл пешком. Выбросил из головы всё, что связано с работой, чтобы не нести эту ношу в семью. Дома ждут жена и малыш, при воспоминании о которых он непроизвольно улыбнулся. Впрочем, поток машин и спешащие с работы люди быстро вернули его к мыслям о бытовых делах. Зайти на почту забрать посылку, проверить планшет малыша и… что еще?... ах, да – вкрутить лампочку в кладовке.

Где-то на середине пути он прошел мимо старой усадьбы, сильно тронутой временем, но всё ещё крепкой и совершенно не пахнущей гнилью, как множество её более молодых товарок. Все пространство вокруг дома заросло большими старыми деревьями, за которыми давно никто не ухаживал. В одной из арок забора начиналась тропа, ведущая вглубь участка. «Интересно, что там?», - подумал человек. Тропа изгибалась и быстро пряталась за стеной деревьев, так что вести она могла куда угодно.

«Надо как-нибудь сходить», - мысленно решил человек, - «посмотреть, вдруг там что-то... важное?». И прошел мимо. Так же, как и вчера. И позавчера. И неделю назад. И месяц. И год. Дом остался ждать, такой же крепкий, загадочный и не тронутый гниением. «Куда торопиться? Успею еще.» Лампочка в кладовке захватила его мысли, отвлекая от непонятной тропы.

Он не зашёл туда назавтра. И на следующий день. И через неделю. И через год.

А потом он умер.

А знаете, что было там, в конце тропы? Нет? И я не знаю. И человек не узнал. Потому что так туда и не зашёл. Хотя каждый день проходил рядом.


PS
"Место это обладало каким-то странным, почти сказочным свойством. Дали, открывающиеся отсюда взору, кристально чистый воздух – все рождало чувство отрешенности, навевало мысли о величии духа. Словно это некое особенное место, одно из тех мест, что каждый человек обязательно должен отыскать для себя и считать за счастье, если ему это удалось, – ведь на свете столько людей, которые искали и не нашли. Но хуже того, есть люди, которые никогда даже и не искали"
Клиффорд Саймак. "Пересадочная станция"

История пятая (начало)

**
Я закрыл за собой дверь и оглядел комнату. Конечно, многое изменилось с прошлого раза, но в целом всё было очень похоже на то, что было четыре года назад. Чисто, аккуратно, немного старомодно. Вязаные салфетки и неизменные слоники на темном старом дереве, большие ходики на стене и грандиозно взбитые матрасы, на которые сначала долго забираешься, а потом проваливаешься почти до пола. Еще в столице, собираясь в командировку, я постарался узнать, нельзя ли мне забронировать этот флигель, даже не зная толком, сдают ли его теперь хозяева, и мне неожиданно повезло, о чем я теперь совершенно не жалел. Хозяева, кстати, меня не узнали, что совсем не удивительно. Столько лет прошло, да и с чего бы им меня запоминать? Просто обычный жилец - приехал, пожил, уехал. Расплатился вовремя, чего его помнить-то?

Я поставил сумку у кровати и подошел к окну. Накрахмаленные кружевные занавесочки дополняли образ комнаты, и, чтобы выглянуть наружу, я осторожно раздвинул их, стараясь не помять. Уже вечерело, особняк, во дворе которого стоял флигель, начинал расцвечиваться яркими окнами, а густой сад вокруг него, наоборот, быстро погружался в темноту. Хозяева предупредили меня, что ужин будет подан через полчаса и я решил сменить дорожную одежду на что-то более удобное. Пока распаковывал сумку, включил стоящий на каминной полке телевизор, такой же несовременный, как и все вокруг, но после долгого прогрева порадовавший меня весьма сочной картинкой. Здешних каналов я не знал, так что оставил включенным тот, на который он и был настроен изначально.

Показывали какое-то очередное ток-шоу с местным колоритом. Мне, избалованному столичному жителю, конечно, сразу бросилось в глаза убогое техническое исполнение, бедная графика, и скучные, пересыпаемые избитыми клише, ремарки ведущих, но, в целом, такое вот действо прекрасно гармонировало с атмосферой маленького городка, так что я и не стал искать чего-то другого. Потом, уловив краем уха канву событий, мельком взглянул на экран и остановился. Вот значит, как? Интересно…

Главной героиней была дородная властная женщина, в которой я без труда узнал хозяйку дома. В этот раз я с ней не общался, ведя все дела с ее сыновьями, но не узнать ее было невозможно. Несмотря на прошедшие четыре года, она выглядела здоровой, полной сил и даже посвежевшей. На коленях у нее сидел мальчик лет пяти, ее внук, которого я тоже сразу узнал, хотя и видел его только младенцем. Малыш спокойно сидел, устремив взгляд куда-то в себя и слабо интересуясь происходящим вокруг, а в некоторых кадрах вообще отсутствовал, что было неудивительно, учитывая «профессионализм» местных телевизионщиков, явно склеивших передачу из нескольких дублей. Может оно и к лучшему, что в основном действии он не участвовал…

Фабула была проста. Бабушка делила внука с невесткой. По ее словам, та была не способна воспитывать детей, была плохой матерью, плохой хозяйкой, не следила толком за мужем и, вообще, разбрасывала вещи по дому. Причем, последнее было сказано таким тоном, что вот все остальное еще можно было бы как-то простить, но это – никогда! Я обвел глазами идеально прибранную комнату и хмыкнул. Да уж, на порядке она явно помешана. Невестка, впрочем, в долгу не осталась и тоже осыпала хозяйку градом идиотских обвинений. Сценарий был плох и предсказуем, стало ясно, что им вскоре предстоит сцепиться друг с другом, и я решил не тратить время на просмотр этой банальщины. Сходил в душ, переоделся и пошел на ужин.

История пятая (продолжение)

**
Утро выдалось серым и скучным. Я проснулся еще до будильника и немного полежал в непривычной тишине, не прерываемой звуком движущихся лифтов, заводящихся двигателей и автомобильных клаксонов. Легкий завтрак подавала сама хозяйка, совершенно не похожая на свою «телевизионную» версию. В конце завтрака к нам заглянула невестка с внуком, мило пообщалась с со свекровью, та поправила внуку воротничок и проводила до двери. Потом, вместе с другими постояльцами, я поблагодарил хозяйку за завтрак, забрал оставленную у входа сумку с инструментами и пошел на работу.

Едва повернув с окраинной улицы к центру, я увидел мужчину, чьи повадки явно выдавали в нем командировочного. Он был высок, широк в плечах, одет дорого и со вкусом, но вел себя как-то по-особенному нервно, как ведут себя люди, попавшие в непривычную ситуацию. Или в чужой город. Да и одежда у него была какая-то неуловимо необычная, не совпадающая с тем, как одеваются местные. Он шел в ту же сторону, что и я, так что, быстро сделав соответствующие выводы, я по-свойски обратился к нему, как к коллеге.

- Идете в центр?

- Да, - кивнул он.

- В Банк? Или Администрацию?

Дорогой костюм позволял предположить только такие варианты. Не на Завод же ему идти в такой одежде.

- Нет, - мужчина немного помялся. – В Архив.

- А, понятно, - я решил не настаивать, видя, что он особо не расположен к разговору. – А я в полицию.

Даже сквозь костюм было видно, как он напрягся, так что я решил тут же развеять все недоразумения.

- Я не полицейский, нет. Компьютерщик. Моя фирма выиграла тендер на поставку оборудования в местный полицейский участок и меня отправили проследить за подключением. Так что, я просто технарь, не пугайтесь.

- Не пугаюсь, - отвлеченно отвели мужчина, - Мне налево, а Вам?

- Прямо, - махнул я рукой в том направлении, где меня ждали коробки и провода, - счастливо, может вечером увидимся.

- Может быть, - согласился мужчина, повернул налево и, как мне показалось, забыл о моем существовании.

Ну и ладно. Я дошел до участка, поприветствовал парней и погрузился в работу.

История пятая (продолжение)

**
Бармен попытался было разлить коньяк в аккуратные стопочки, но парни заграбастали всю бутылку и посадили меня за уютный столик в углу. Пока они перетаскивали тарелки с закусками, я любовался густым, аристократичным цветом напитка. Город в целом оставлял ощущение серости и прохлады, а ярко-коричневый коньяк выглядел на его фоне горячим ярким солнышком. Ребята чуть ли не силком притащили меня сюда, я хотел было еще поработать, но как можно было устоять перед напором этих веселых молодых парней. Они моментом нашли тысячи причин, по которым работа еще может подождать, а вот поход в бар… нет, поход в бар подождать не может. Я отхлебнул коньяка, и мягкое солнышко покатилось внутрь, согревая, успокаивая и даря внутреннее убеждение в их правоте.

Никого из старого состава, с которым я работал в прошлый раз, не осталось, весь штат после тех событий поменяли и теперь здесь работали ребята молодые, бесшабашные и простые, с которыми я быстро нашел общий язык. Мне показалось, что это даже пошло городу на пользу, уж девушки-то точно должны были быть рады. Мы быстро обсудили современную музыкальную культуру, сразу же договорились не разговаривать о политике, в очередной раз прокляли наших футболистов и, в конце концов, естественно, перешли на случаи из практики. Мне рассказали несколько смешных историй и одну жуткую, заставившую меня совсем по-другому посмотреть на этих вроде бы молодых, но в нужный момент очень ответственных парней, и я все же не удержался и спросил их мнение о событиях, которые и стали причиной их появления здесь. К моему удивлению, поговорить нам оказалось не о чем, ребята не особо ими интересовались, да и вообще это ж было целых четыре года назад, а это, по их представлению, где-то между каменным веком и промышленной революцией.

Потом мы еще немного посидели, активно налегая на коньяк, и у меня вдруг испортилось настроение. Я внезапно понял, что именно возможность узнать что-то новое о тех временах, была, пожалуй, самой важной причиной, по которой я согласился на совершенно необязательную для меня командировку в этот далекий маленький городок. Однако, время прошло, город переварил все произошедшее и забыл об этом. К официальным документам меня, конечно, не подпустят, а неофициально… вот, видишь, как.

Я встал из-за стола, объявил, что устал и пойду домой. Мы выпили «на посошок», ребята сунули мне в руки не допитую бутылку и я, махнув им на прощание рукой, вышел на холодный вечерний воздух. Ранняя осень, дневное тепло еще держится по вечерам, но не так, чтобы очень. Я прошел по центру и вышел на окраинную улочку, соседствующую с усадьбой, где я остановился. Полускрытая кустами лавочка, так и манила присесть и отдохнуть, и я не смог устоять. На дальнем ее конце, оказывается, кто-то уже сидел, я пригляделся и увидел того самого мужчину, с которым утром выходил в город. Он тоже узнал меня, и почему-то устало вздохнул.

История пятая (продолжение)

**
Некоторое время мы сидели молча. Мне безудержно хотелось поговорить, а мужчина всем своим видом показывал, что ему это не интересно. Но маленькое солнышко внутри побороло все приличия, и я, неопределенно махнув рукой в никуда осведомился:

- Ну как? Нашли чего-нибудь?

- Что, простите?

- Ну, Вы же ходили в Архив, наверное, что-то искали? Нашли?

Наверное, это сказался вечер общения с полицейскими, но я вдруг почувствовал себя детективом, разгадывающим чужие тайны и делающим глубокомысленные выводы.

- А, Вы об этом… Нет, не нашел. То есть… не совсем… не совсем то, что хотел.

Наверное, приличный человек должен был промолчать, но как остаться приличным после такого количества коньяка на пустой желудок?

- А что искали? – осведомился я.

- Да так… Давняя история.

- Понятно.

Я какое-то время просидел молча. Вечерело, осенние сумерки быстро накрывали город. Я устал за день, да и думал вообще о чем-то другом, и только этим можно объяснить, почему я так долго не замечал очевидного. Но все же заметил. И, глядя на его неуловимо нездешний костюм, вдруг понял, что он искал. Точнее – кого. И, поняв это, я по-другому взглянул на ситуацию. Мужчина был явно не расположен к разговору, но вот я-то жаждал общения и у меня было кое-то такое, что заставит его меня слушать. Я отхлебнул прямо из бутылки и повернулся к нему.

- Я был там четыре года назад.

История пятая (продолжение)

**
Сумерки быстро сгущались, оставляя нас в скрытом от чужих глаз пространстве. Где-то далеко проезжали машины, лаяли собаки, из открытых окон слышалось бурчание телевизора, но все это было как-то не здесь, не с нами. Кусты надежно огораживали нас от остального мира. Только я и тот странный мужчина. Ну и бутылка коньяка, конечно.

- Простите?

Мужчина безуспешно пытался остаться непроницаемым.

- Я был там, когда все это случилось. И видел ту девушку.

- Девушку?

Я с трудом скрыл ироническую улыбку. Видно было как у него вдруг подобрались мышцы и изменился взгляд. Тоже мне, конспиратор.

- Да, девушку. Ту, которую Вы ищете.

Некоторое время мужчина пытался оставаться безучастным, но потом сдался. Он глубоко вздохнул и спросил уже нормальным тоном:

- Вы лично присутствовали там?

- Нет. Но я был рядом. Совсем рядом.

Я снова отхлебнул из бутылки.

- В том время я как раз жил во флигеле во дворе усадьбы.

- А-а-а… - протянул мужчина, стремительно теряя интерес, - понятно.

Я прекрасно понимал, что он имеет в виду. Конечно же, после стольких лет чуть ли не все жители города практически уверены, что они лично там были и прямо-таки во всем участвовали. И каждый готов рассказать свою версию событий. Либо потрясающе банальную, либо потрясающе неправдоподобную. Для человека, проведшего весь день за изучением немногих сохранившихся архивных документов, ни то, ни другое не представляет интереса.

Я понимающе кивнул.

- Вы считаете, что зря потеряете время. Понимаю. Но это не так. Хотя настаивать не буду. Хотите слушать – расскажу, нет – так нет. Кстати, я не местный, Вы же помните?

Я откинулся на спинку и стал смотреть в небо, уже зажигающее первые звезды. Некоторое время мой новый приятель молчал, потом тяжело вздохнул и тоном обреченного человека сказал:

- Рассказывайте.

Я повернулся к нему, взялся было за бутылку, но подумал, что такими темпами меня хватит только до середины истории и отставил ее.

- Хорошо. Не беспокойтесь, расскажу только то, что сам видел, ничего выдумывать и добавлять не буду. Выдумки и версии вы уже читали в газетах.

Он иронично улыбнулся, но мне уже было все равно. Все, что таилось во мне все эти годы, требовало выхода.

- Тогда я тоже приехал в командировку и жил в этом флигеле…

История пятая (продолжение)

**
Тогда я тоже приехал в командировку и жил в этом флигеле. Сняла мне его контора, я просто приехал, заселился и ходил оттуда на работу. Девушка приехала за пару дней до меня, как раз к началу учебного года. Она работала учительницей и попала сюда, как я понял, по распределению. Ну а какая еще может быть причина приехать сюда? Ладно еще, если ты тут вырос и вернулся после учебы, но тогда не будешь снимать комнату у чужих людей, верно?

Была она какой-то тихой и ненапряжной. С хозяйкой у нее отношения были нормальные, с ее сыновьями, живущими в том же особняке вместе со своими семьями, никаких отношений не заводила, отшивая их при малейшей попытке сблизится. Отшила и меня, когда я предложил познакомится. Ну, я особо и не напрашивался, нет, так нет, все равно работа все время съедала. Так и жили, каждый в своем углу. Утром она уходила в школу, возвращалась вечером, ужинала со всеми и уходила к себе. Ни с кем не встречалась, ни к кому не ходила. Не знаю даже, было бы что рассказать о ней, если б не та история.

А история та началась… да нет, она ни с чего не началась. Просто однажды утром в саду обнаружили труп. Помню, возвращаюсь вечером, а во дворе полно полицейских. Машины с мигалками у ворот, эксперты ходят с какими-то приборами, следователи с протоколами всех опрашивают. Девушку тогда тоже допросили, но она весь день в школе была, так что какие к ней претензии? Труп так и не опознали. Кто это такой, как сюда попал, кто его убил? Полицейские все перерыли, тело забрали и уехали. А к нам до вечера ходили все соседи, посмотреть, да посудачить. Угомонились только к ночи. Я думал, что не усну после произошедшего, но стоило только подушки коснуться, как моментом вырубился. А утром встал и пошел на работу.

Вот так все и начиналось. Много версий потом, конечно, ходило, но я же обещал рассказывать только то, что видел, верно?

Прошло два дня… или три… нет все же два, хотя какая разница. Вернувшись домой, я вновь обнаружил толпу машин с мигалками. Труп неизвестного мужчины нашли в гостиной второго этажа. Кто он такой и как туда попал - неизвестно. Вновь полицейские опросили всех вокруг. Вновь никто ничего не видел, вновь у всех алиби, но полицейские, то ли по недосмотру, то ли по злому умыслу вслух объявили девушке, что хотя она, конечно, была в школе, но все-таки пару часов ее никто не видел, как, кстати, и в прошлый раз. Девушка пожала плечами, при чем тут она, ее комната в самом конце первого этажа, труп нашли в центре второго, а что ее никто не видел, так ничего удивительного, у всех уроки. Полицейские вроде бы согласились с ее доводами, но на остальных жителей дома это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Надо понимать, что это маленький город, где годами ничего не происходит, а тут… такое. Девушку вроде бы ни в чем не обвинили, но осадочек, как говорится, остался.

Как-то само собой получилось, что хозяева перестали с ней разговаривать, постоянно косились и следили за каждым ее шагом. Так продолжалось несколько дней, а потом произошло то, чего все, кажется, подсознательно ждали. Еще один неопознанный труп. И на этот раз прямо в комнате девушки. Полицейские привезли ее прямо с работы, потребовали объяснений, но, естественно, никаких объяснений у нее не оказалось. Улик против нее не было, но она все равно сразу стала главной подозреваемой. Полиция опять перерыла весь дом, и опять ничего не нашла. Просмотрели записи с камер в школе, выяснили, что она и на самом деле весь день провела на работе и никуда оттуда не выходила. Предъявить ей оказалось нечего, полиция, не веря ни единому ее слову, забрала очередной труп и уехала. В тот же день хозяева потребовали от нее найти себе новое жилье. В школе от нее тут же потребовали уволиться. Ей, похоже, некуда было идти, но она все равно начала собирать вещи и на самом деле готовиться к отъезду.

На следующий день я не пошел работу. Предчувствие чего-то страшного висело в воздухе, и я почему-то был уверен, что мне лучше остаться, так что я позвонил и попросил выходной. Как оказалось, не зря. Рано утром хозяйка, вопя на весь дом, вломилась в комнату к девушке и потребовала немедленно отдать ей пропавшего внука. Малышу в тот момент не было еще и годика, так что сам он никуда, конечно, уйти не мог, и женщина сделала вывод, что внука забрала ее постоялица. Ну, а кто ж еще-то? Та попыталась что-то сказать в свою защиту, но ее никто уже не слушал. Хозяйка с сыновьями перевернула всю ее комнату, но не нашла никаких следов малыша. Тогда она бросилась на пол и начала голосить, что раз от малыша за все это время не было слышно ни звука, то, значит, девушка его убила, и в слезах начала хватать ее за ноги, и просить, чтобы та хотя бы показала, куда она его зарыла. У меня кровь заледенела от одного только предположения о такой возможности, девушка попыталась было сказать, что не прикасалась к младенцу, но ее уже никто и не пытался услышать. Лавина сорвалась и стремительно набирала ход. Вопли продолжались, а к дому начали сбегаться соседи. Приехала полиция, в который раз обыскала дом и снова ничего не нашла. Кто-то дал на ТВ объявление о пропаже малыша, и к дому тут же начала собираться огромная толпа. Все они были абсолютно уверены в виновности девушки и готовы были растерзать ее на месте. С огромным трудом полицейские пробились сквозь толпу и увезли ее в участок. Но толпа последовала за ними и туда. Они окружили участок и потребовали от полицейских выдать убийцу или, хотя бы не вмешиваться, пока они сами с ней разберутся.

Мне сложно передать словами то ощущение бессмысленности и беспомощности, охватившее меня тогда. Город сошел с ума. Толпа людей, еще вчера спокойных, улыбающихся и благообразных, превратилась в стаю диких зверей, ведомых инстинктом, и не было никакого способа вернуть им разум. Даже полицейские забаррикадировались в участке скорее из страха за свою жизнь, чем во исполнение своего долга. Понятно было, что долго такая ситуация подвешенной оставаться не может, и, в какой-то момент, численное преимущество толпы возьмет верх.

Внезапно у меня созрело решение. Я бросился к местному бандитскому авторитету. Против всех своих убеждений и правил. Чуть ли не стоя на коленях, изложил ему всю эту историю и буквально умолял его вмешаться. Убеждал, что происходит чудовищная несправедливость, что правда все равно выйдет наружу, и тогда сюда нагрянет десант столичных следователей, которые будут копать вглубь и вширь, не глядя на местные правила, а разве ему это надо? В конце концов он отослал меня, с обещанием подумать, что тут можно сделать, а через несколько часов в город вошли войска. Они разогнали толпу и вывезли девушку и все материалы по ее делу в соседний город.

Надо ли говорить, что дело сразу же рассыпалось? Девушку отпустили, а всех местных полицейских перевели поодиночке в другие города. С тех пор девушку никто не видел, а в полицейском участке служат молодые веселые парни последних годов выпуска.

Вот такая история.

История пятая (продолжение)

**
Я закончил рассказ и отхлебнул из бутылки, чтобы смочить пересохшее горло. Надо сказать, что от сухости в горле коньяк не очень-то помогает, но ничего другого не было, да и надо было чем-то заполнить внезапно повисшую паузу.

- Очень интересный рассказ. - произнес, наконец, мужчина, - По крайней мере, теперь понятно, откуда взялись военные.

Я еще раз отхлебнул коньяка.

- Но?

- Что, «но»? – не понял мой собеседник.

- В Вашей фразе явно звучит «но». - пояснил я. - Да это понятно. Вы весь день просидели в Архиве, читали протоколы, показания и публикации в газетах. Общую картину происходившего Вы уже восстановили. А я всего лишь добавил немного антуража и уточнил незначительные детали. Так что, «интересно, но ничего нового», ведь так?

- Ну… - протянул мужчина, - мне в любом случае было интересно Вас выслушать.

Он немного помялся и встал.

- Я, пожалуй, пойду.

- И снова – «но», – я откинулся на спинку скамейки и отвернулся от него, - интересно почему?

- Простите?

- Ну, я вижу, что Вы действительно хотите уйти, но чувствую в этом какую-то неуверенность. Как будто, что-то осталось невыясненным. Ведь так?

- Ну… - мужчина выглядел слегка озадаченным, - здесь все довольно сложно…

Он провел рукой по волосам, на мгновение превратившись в обычного человека, а не в чопорного аристократа, каким я его воспринимал.

- А что сложного? – я, наоборот, чувствовал себя совершенно раскованно. – Вы напали на след девушки, Вам предстоят долгие и утомительные поиски, но Вы все еще не уверены, что это она. Вы сомневаетесь, что можете потратить силы и время впустую, в то время, как нужная Вам девушка ждет и страдает совсем в другом месте.

- Да, Вы правы, - согласился со мной собеседник. – но, к сожалению, у меня нет другого выбора. Мне придется сначала найти ее, и только тогда я узнаю, были ли эти поиски не напрасными.

- Я могу помочь Вам, - коньяка оставалось совсем мало, и я отхлебнул крохотный глоточек, больше для того, чтобы дождаться его вопроса.

- И как же? – вежливо спросил мужчина, и в его тоне слышалось все то же самое «но».

- Я назову Вам ее имя.

История пятая (окончание)

**
Он снова сел рядом со мной, прямой, спокойный и молчаливый. Обманчивость внешнего спокойствия была очевидной, в глубине его глаз бурлило нетерпение. И надежда. И что-то еще, похожее на неисполненный долг. Я вновь взялся было за бутылку, но осекся под его взглядом. Вздохнул, отодвинул ее и начал рассказ.

- Это случилось в ее последний вечер в этом доме. Когда нашли тело в ее комнате, помните?

Он спокойно кивнул. Страшно подумать, чего ему стоило это спокойствие.

- Я тогда долго не мог успокоиться и поздним вечером вышел на улицу, постоять у забора и подышать воздухом. Забор усадьбы сетчатый, вдоль него растут высокие кусты и между ними есть множество потайных мест, где можно спрятаться от чужих взглядов. Я стоял и смотрел на тяжелые серые тучи, расцвеченные последними отблесками заката, когда кусты рядом со мной внезапно зашелестели. Кто-то еще подошел к забору в паре метров от меня. В просветах между ветвями я увидел ту девушку, едва различимую в осеннем сумраке. Меня она не видела, и я решил не объявляться, прекрасно представляя, зачем она пришла сюда. Еще бы, обстановка в доме была невыносимой.

Я немного поерзал на лавочке. Быстро холодало.

- Сначала она вцепилась руками в сетку, уперлась в нее лбом и стояла так с полминуты. Потом начала биться об нее головой. А потом начала кричать. «Как я хочу домой! Как я хочу домой!». Билась и кричала. Ну, как кричала… Она явно боялась, что ее кто-то может услышать и все, что она могла позволить себе – это громкий шепот. Вы слышали когда-нибудь как люди кричат шепотом?

Он неопределенно пожал плечами.

- Это страшно, скажу я Вам. Особенно страшно было то, что это была не сиюминутная истерика, а что-то давнее, глубинное, выстраданное годами и сейчас прорывающееся наружу. В ее крике была боль и неизбежность. Это был крик человека, оказавшегося в ловушке, и не видящего выхода из нее. А потом она вкинула лицо к небу и закричала в небеса… шепотом, помните?… «А вы? Где же вы все? Вы же обещали, что не бросите меня! Где же вы все, когда вы мне так нужны?!». Потом опустила голову и совсем тихо сказала: «Клементина, как же ты в это вляпалась?»…

- Клементина? – переспросил мужчина.

Я кивнул.

- Понятно.

Он встал, и я поразился произошедшей в нем перемене. Передо мной стоял сильный, уверенный в себе человек, точно знающий, что ему делать. В нем не осталось никаких «но». Сейчас он был похож… на графа.

- Спасибо.

Он протянул мне руку, и я пожал ее.

- Мне нужно идти.

- Конечно. Удачи.

Он кивнул и твердым шагом отправился к центру города. Я следил за ним, пока он не повернул в боковую улочку. Нащупал бутылку и допил остатки. Потом зашвырнул ее в кусты. Похоже я нехило набрался. Этот старый подвох коньяка – голова чистая, а ноги не держат. Придерживаясь за лавочку, я встал и нетвердым шагом направился к усадьбе. У меня было ощущение, что я только что сделал что-то важное и нужное. Как будто множество случайностей сошлись воедино, чтобы я именно здесь и именно сейчас встретил именно этого человека и рассказал ему именно эту историю. Хотя... Это же случайности. Просто случайности...

Я добрался до флигеля и бухнулся спать. Мне снились огромные суровые богини, ткавшие полотно Судьбы, и маленькие человечки, скакавшие по его нитям. Один из них обернулся и помахал мне, и я помахал в ответ. Одна из Богинь, заметив движение, внимательно пригляделась к полотну, но ничего не увидела и вновь вернулась к работе. Какое-то время я следил за их суровой монотонной работой, а потом уснул по-настоящему.

История шестая (начало)

Высокие гладкие стены зданий почти закрывали собой мутное серое небо. Узкие проходы между ними были завалены кучами щебня и строительного мусора. Постапокалиптический ландшафт. Струйки тонкой, пахнущей штукатуркой, пыли заполняли воздух. Пыль была везде, являясь абсолютной доминантой восприятия. Я соскользнул с очередной кучи вниз, чудом не разорвав штаны, и оказался у входа в цокольный этаж. Тут тоже были кучи щебня, но поменьше, чем на улице, и между ними я увидел неприметную дверь. Оставаться на улице было опасно, и я решил попробовать открыть ее и спрятаться там. Шансов, конечно, мало, но вдруг.

Дверь была совершенно целой и, кажется, даже чистой. Строгий металл, огромные заклепки. Никаких следов дверной ручки или замочной скважины. Ни глазка, ни звонка. Я надавил на нее, но она ожидаемо не поддалась. Постучал ногой, поскреб ногтем – с тем же результатом. Облом. Ну ладно, пойду дальше. Хотя… Скрытый от посторонних глаз закуток навевал другие мысли. Раз прохода нет, то хоть пописаю спокойно. Я расстегнул джинсы и прицелился в угол между дверью и косяком. Именно в этот момент дверь и открылась, явив меня в самой непотребной позе, не оставляющей сомнений в моих гнусных намерениях.
За дверью стояла женщина, взрослая, лет сорока, красивая и ухоженная. От нее веяло силой и властью, но в уголках глаз таился смех. Над чем она смеялась, было несложно догадаться. Ну, вернее, над кем. Я всплеснул руками, типа, ну вот как же так-то, а? Потом, спохватившись, зажался руками, прикрыв ширинку. Потом, поняв, что поступаю невежливо, протянул ей руку и снова спохватился. Ну, блин! Женщина рассмеялась мелодичным спокойным смехом, и, обернувшись, пошла вглубь помещения, махнув рукой, давай, мол, за мной, болезный. Я шагнул за ней, запутался в штанинах, чуть не упал, и поддерживая штаны, побежал вслед за ней. А фиг ли, вдруг дверь опять закроется.

Внутри было относительно чисто, но пусто, и как-то неприятно стыло. По короткому проходу мы дошли до длинного поперечного коридора и свернули налево. Здесь уже светили тусклые лампы, а мусора не было совсем. Еще один поворот, и мы оказались в большой светлой комнате. Женщина неожиданно остановилась, а я от неожиданности наступил себе на штанину, которая тут же порвалась с сухим коротким треском. Кто-то прыснул веселым смехом, мне же было тяжело поднять глаза от стыда. Под джинсами, конечно же, ничего не было. Я поднял оторванную штанину, закинул на плечо, и с вызовом осмотрелся вокруг. Две стеклянные витрины недалеко друг от друга, две молоденькие девушки за ними, в дальнем углу старый, но еще целый диван. Больше в комнате ничего не было. Женщина смотрела на меня, стоя вполоборота, и улыбалась.

- Что это? – повел я подбородком вокруг, пытаясь отвлечь внимание от своей, прямо скажем, совсем не героической персоны.

- Это наша Аптека, - с затаенной гордостью сказала женщина. Девушки синхронно закивали.

- Аптека? – по-настоящему удивился я. – Откуда? В наше-то время…

Я подошел поближе к витринам. Действительно, упаковки лекарств, шприцы, ампулы, бинты. Многие в единственном экземпляре, но целые и чистые. Настоящее богатство по нынешним временам.

- Собираем, - пожала плечами женщина. – Вдруг кому пригодится.

- Да? Откуда ж у людей деньги-то найдутся на все это?

- Деньги? – на мгновение удивилась она, - а, ты об этом… Нам не нужны деньги, мы просто помогаем всем, кто просит.

- Круто, - я закончил осмотр небогатого ассортимента и повернулся к ней. – А что, я тоже могу взять, что нужно?

- Конечно.

Я прошел вдоль витрин, примеряясь к препаратам. Да мне, в общем-то ничего и не надо. Брать на будущее, из жадности, было бы несправедливо к хозяевам, они же столько сил тратили, что собрать даже то немногое, что так щедро предлагали мне. Что я, не понимаю, что ли? Так ничего и не выбрав, я снова подошел к женщине, встал перед ней и почесал затылок.

- Ну… я пойду, наверное.

- Куда? – искренне удивилась она. – В таких-то штанах?

О, черт, я же совсем забыл. Она засмеялась уверенным смехом взрослого человека, наблюдающего за ребенком.

- Давай, - протянула она руку – Сейчас починим.

Я снял джинсы, чего уж тут было ломаться-то, и оглянулся в поисках места, куда можно было бы присесть.

- Иди на диван, устал ведь, наверное. Поспишь пока, а я подумаю, что тут можно сделать.

Я благодарно кивнул и отправился в угол к дивану. Женщина закинула мои многострадальные джинсы на плечо и ушла. Девушки мило улыбались. Едва коснувшись дивана, я понял, что, действительно, совершенно измотан. Сон начал мягко окутывать меня, и я подумал, что не будет ничего плохого в том, что я немного подремлю. Одна из девушек тихо вышла, другая осталась, перебирая что-то на витрине. Тишина и покой, совершенно непохожие на то, что снаружи. Класс!

Тихий звук привлек мое внимание, я повертел головой и остановил взгляд на оставшейся девушке. Она что-то очень тихо говорила, почти не разжимая губ и пристально глядя на меня.

- Бе-ги!

О чем это она? Куда бежать? Я недоуменно повертелся на диване и вдруг ощущение опасности пронзило меня с головы до ног.

- Беги, дурак!

Я вскочил, в ужасе глядя на нее, и не понимая, что делать. Сонное оцепенение слетело с меня, и я вдруг отчетливо осознал, что это ловушка. Не в обычном смысле, где меня бы поймали и держали в заточении, но это точно ловушка. Непонятно в чем, но это неважно. Я тихо отошел к противоположной от девушки стене и, придерживаясь за нее рукой, двинулся к выходу. Та иногда бросала на меня короткие незаметные взгляды, но продолжала перебирать лекарства, демонстративно не интересуясь моими маневрами. Медленно, стараясь не шуметь, я добрался до коридора, откуда на меня пахнуло мертвенной стынью, и резко завернул туда.

И столкнулся лицом к лицу с женщиной.

Она стояла, держа в руках мои починенные джинсы, и спокойно глядя на меня. Никаких агрессивных движений, никаких действий, вообще ничего. Просто стояла и смотрела. Вот черт! Что ж делать-то? Ничего не придумав, я взял у нее свои штаны и начал судорожно напяливать их, не сводя с нее взгляд. Потом, стараясь не приближаться, начал обходить ее вдоль стены.

- Ты же понимаешь, что, если уйдешь, то это навсегда? – спокойно спросила она.

Я кивнул, не понимая, о чем она спрашивает. Мне было все равно, меня захлестывал страх, и мне просто хотелось выбраться оттуда. Она промолчала, я обошел ее и бросился к двери в стене, противоположной той, откуда я вошел. Дверь сразу открылась, я вывалился наружу и тут же захлопнул ее. Фух, пронесло! Да еще как удачно, цель моего пути была как раз передо мною. Полуоткрытый бункер, похожий на недостроенный фундамент большого дома.

Я пересек узкую улочку по кучам пыльного щебня и запрыгнул внутрь. Прямо к озеру кипящей лавы.

История шестая (продолжение)

Первого импа я забил кастетом, заставляя его отступать к краю площадки, а потом спихнул ударом ноги в текущую лаву. Второй выскочил из-за угла и тут же швырнул в меня огненным шаром. Я увернулся, но сближаться не стал, бросившись дальше по коридору. Там, на небольшой приступочке, лежал пистолет, я кувыркнулся к нему, схватил и встретил противника градом свинца. Эх, жаль боезапас жидковат. Я пробежал еще несколько коридоров, стараясь не тратить попусту патроны и не брезгуя пользоваться кастетом. Несколько раз их огненные шары обжигали меня, но задевая по касательной, так что - терпимо.

Большой зал, вместо лавы – булькающая кислота. Импы приотстали, но появилась новая напасть – быки. На первого истратил почти весь свой запас патронов и внимательно осмотрелся по сторонам. Узкие дорожки среди кислоты вели к большим бакам. О, мне туда! Уворачиваясь сразу от двух быков, сильных, но неуклюжих, я добежал до бака и запрыгнул на крышку. Быки бросились в обход, но теперь уже это было не страшно. Дробовик, радость моя! Неторопливо отступая, я разрядил обойму в чудовищ. Другое дело.

Отстреливаясь, я обошел зал по кругу, добравшись до выхода из него. Патронов маловато. Впереди узкий коридор, забитый быками. Пространства для маневра нет, обойти негде, перебить всех не смогу. Не кулаками же их бить, в конце концов, тут преимущество явно на их стороне. Я прислонился к стене и та, внезапно, поднялась вверх. Тайник! Я зашел в полумрак, подождал, пока глаза привыкнут и завопил от радости. Аптечка! Бронежилет! И главное – бензопила! Ух ты ж, моя прелесть!

Я дернул трос и мотор отозвался мягким рокотом. Щаз будет мясо!

История шестая (продолжение)

Шипастый шар лежал бесформенной кучей, из его ран сочилась вонючая слизь. Моей добычей стала плазменная винтовка, а, значит, цель совсем близка. Я зашел в дверь, которую монстр так отчаянно защищал, и оказался в широком ущелье. Посередине – лавовое озеро, вокруг него – широкое каменное кольцо, с небольшими скалами-укрытиями на нем. Прямо передо мной лежала ракетница. Ну точно – место последнего боя. Раскиданные там и тут аптечки подтверждали мои выводы. Я закинул ракетницу на плечо и осторожно вышел из-за скалы.

Вот он. Демон стоял на противоположной стороне каменного кольца и смотрел в другую сторону. Это хорошо. Ракеты хоть и с самонаведением, но все же иногда промахиваются по движущейся цели. Прицел. Упреждение. Выстрел! Ракета двинулась в сторону Демона, я быстро зарядил вторую. Выстрел! Перезарядка. Выстрел!

Первая ракета достигла цели, и Демон жутко взревел. Посмотрел по сторонам, увидел меня и широкими прыжками бросился вперед. Ух ты ж, какой прыткий! От второй ракеты он увернулся, но следующая вновь ударила его по костяному панцирю. Я ожидал, что это хотя бы притормозит его, но увы. Противник оказался серьезнее, чем я предполагал. Я бросил в его сторону очередь плазменных зарядов и пустился в смертоносный танец между скал. Демон нападал, я уворачивался и огрызался короткими точными очередями. От рева чудовища и грохота оружия закладывало уши. Каменная крошка то и дело била в лицо, царапая кожу и застилая глаза. Удары противника были серьезными, но пока мне удавалось компенсировать их аптечками. В ущелье я заходил с полным запасом патронов, но они как-то подозрительно быстро заканчивались, а противник все никак не хотел погибать. Червячок сомнения осторожно коснулся моего мозга, и я вдруг понял, что далеко не факт, что победителем в этом бою буду я.

Совсем плохо стало, когда отказала плазменная винтовка, выплюнув последний заряд и замолчав навсегда. Я отбросил ее в сторону, где уже валялись ракетница и пулемет. Грустно, но патроны остались только к дробовику, а это значит - придется идти в ближний бой. С другой стороны, может это и к лучшему, урон у дробовика вблизи огромный, все может закончиться парой точных выстрелов. Я показал Демону, что двигаюсь влево, и, когда он тоже двинулся туда и скрылся за скалой, резко поменял направление и бросился направо. Сейчас выскочу, всажу пару зарядов в спину – и все.

Я выскочил, вскинул дробовик и тут же был сбит с ног ударом огромной лапы.

Удар был такой силы, что швырнул меня на скалу, разбив вдребезги бронежилет и выбив из меня остатки здоровья. Дробовик отлетел в сторону, бензопила, обиженно взвизгнув, скользнула в лаву. С трудом вдохнув, я попытался встать, но тут же был пригвожден к земле огромной рукой. Демон сжал пальцы и поднял меня вверх. Глядя, как приближается огромная зубастая пасть, я понял, что проиграл. Глупо и неожиданно. Мне вдруг безумно захотелось, чтобы все это было не взаправду, чтобы это был просто сон, из которого можно вырваться, просто сосредоточившись на том особом усилии, которое вернет тебя из этого кошмара в теплую уютную постель. Я уже прямо-таки почувствовал, как трещит реальность, тем особым треском, который бывает при возвращении из сна, как Демон вдруг встрепенулся и еще сильнее сжал лапу, сразу поставив крест на всех моих попытках побега.

Ну, блин, как так-то? Я взглянул в глаза адского создания и вдруг увидел, как они быстро меняются. Вместо застланных безумием, они превращались в почти человеческие. Спокойные и умные. Демон откашлялся и вдруг сказал мелодичным баритоном:

- Ты чё, б..., совсем рамсы попутал?

- Чего? – остолбенел я, - Ты, чё, разговариваешь?

- А-а! – делано заревел Демон, - Ты тоже разговариваешь? Охренеть, как необычно!

- Так это… - я все никак не мог поверить в происходящее, - а что ж ты раньше молчал-то?

- Ну, офигеть, - пожал плечами тот, - а ты, можно подумать, прям с разговора начал!

- Ну, это да, - согласился я, - откуда ж мне было знать?

- А спросить? - обиделся Демон. – Просто спросить нельзя было?

- Ага, - признал я, - Мой косяк. Можно я пойду?

- Да ты чё, пацанчик, реально охренел? Бегал тут, плазмой меня жег… Думаешь, мне не больно было? А теперь – «можно пойду»? Фиг тебе!

Я замолчал, Демон тоже. Для порядка, я немного подергался, удостоверился, что вырваться не удастся и снова затих.

- Тупой ты, - задумчиво сказал Демон после долгого молчания.

- Это почему еще? - огрызнулся я.

- Ну как ты вырываешься? Смех один. Вначале ведь неплохо пытался, почти получилось. А теперь? Висишь тут и молчишь. Придется тебе голову откусить.

- Не, не надо, - испугался я, - я буду пытаться.

- Ну, давай, - насмешливо подбодрил меня Демон.

Я подергал ногой, потом рукой. Попытался покрутиться внутри его жесткой хватки. Потом попытался прорваться сквозь реальность. Все тщетно.

- Все вы такие, - разочарованно произнес Демон, рассеянно наблюдая за моими попытками. – Болтаете много, а как до дела доходит – сливаетесь. Хотя ваши еще более-менее, не то что ты.

- Какие такие «наши»? – поддержал я разговор, у меня уже получилось высвободить один палец, и я пытался протиснуть второй.

- Да все, - рассеянно ответил он, явно витая где-то в своих мыслях, - вот Люсёнок еще ничего, а некоторые… типа как этот ваш… любитель ламината…

- Какой еще… любитель... – пропыхтел я.

Мне удалось высвободить три пальца, и я судорожно пытался сообразить, что с этим можно сделать. Может быть, показать ему «фак»?

- Ну этот ваш, … - тут он назвал какое длинное и красивое слово, полное цокающих и щелкающих звуков, которое я понял, как «тот, кто прокладывает тропинки», но запомнить не смог.

Потом Демон посмотрел на меня, увидел оттопыренный средний палец и внезапно озверел.

– Ты чё, забыл с кем разговариваешь? Думаешь, мы тут в игрушки играем?

Он рывком поднял меня вверх, выставил огромный коготь и чиркнул меня по лицу. Жуткая боль пронзила меня, заставив взвыть. И сильнее боли была обида, что он повредил мое тело и теперь этого никак не вернуть. Так и жить теперь с развороченными кусками мяса вместо лица! Ох, если бы это был сон! Если бы это был сон…

- Ну, тупой, - пожал плечами Демон, всматриваясь в мое лицо.

Вот это уже было обидно. Я извернулся, высвободил одну ногу и что есть сил пнул его в промежность. Увы, там все было закрыто костяной броней, и я только отбил себе ногу. Демон захохотал.

Теперь озверел уже я. Откуда-то пришло знание, как нужно изогнуться, чтобы выскользнуть у него из рук. Я напрягся из всех сил, реальность на мгновение расплылась, и я выпал из его из пальцев. Приземлился с кувырком и тут же, не прекращая движения, диагональным махом собрал энергию в плотный пучок. Демон моментально стал серьезным и мягко перетек в оборонительную стойку. Я внимательно осмотрел его, отмечая уязвимые точки, плавным махом еще увеличил концентрацию энергии, дождался, пока он прикроет рукой глаза… и, резко развернувшись, бросился бежать. Я, конечно, крутой, но «сто приемов карате на убегание» еще никто не отменял. Демон бросился вслед, но секундное замешательство сгубило его попытку. Я подбежал к краю пропасти и бросился вниз.

История шестая (продолжение)

Бесконечная ровная поверхность под сияющим солнцем, покрытая идеально ровным светло-коричневым ламинатом. Ровные плитки были великолепно подогнаны друг к другу, без видимых зазоров и трещин. Желтый свет солнца, и коричневый цвет пола идеально сочетались друг с другом, наполняя воздух слабым сиянием. Легкий запах свежераспакованного пластика был здесь совершенно уместен и ничуть не мешал. Скорее это я мешал окружающему ландшафту, заливая чистый пол крупными пятнами ярко-алой крови, льющейся из раны на лице.

Вдалеке я увидел сидящего на коленях мужчину, явно не спортивной наружности. Он как раз подгонял очередную плитку, легко постукивая по ней резиновым молотком. Неровная стопка таких же плиток поджидала своей очереди рядом с ним. Было ясно, что человек занят надолго и настолько, что вряд ли заметит меня сам. Я некоторое время понаблюдал за ним, думая, окликнуть его или нет. Человек довольно неуверенно держался на коленях, видимо, непривычный к такой позе, но, в то же время, руки его двигались быстро и точно. Видно было, что работа доставляет ему удовольствие, а ее масштабы его совершенно не пугают.

Я немного постоял, наблюдая за его работой, потом понял, что начинаю терять сознание, развернулся, подошел к краю и прыгнул.

История шестая (продолжение)

Струйки крови падали на бетонную пыль, тут же смешиваясь с ней, и сами становясь пылью. Меня шатало, я с трудом забрался на кучу щебня и пополз к двери. Сознание понемногу утекало вместе с кровью, но я все же узнал ту самую дверь, из которой совсем недавно вышел, спасаясь от хозяйки Аптеки. Аптека! Это как раз то, что мне сейчас нужно.

Окровавленные руки скользили по железу двери, так что открыть ее мне удалось не с первого раза, да и то не до конца. С трудом протиснулся в получившуюся щель и оказался в стылости коридора. В отличие от прошлого раза, сейчас здесь было темно. Сделал несколько шагов и споткнулся о кучу щебня. Странно, еще недавно ее здесь не было. Придерживаясь рукой за стену и оставляя на ней кровавый след, я побрел к комнате с лекарствами. Холод немного прояснил сознание и придал сил. В нужной мне стороне были видны отблески тусклого света. Спотыкаясь на каждом шагу, я добрел до Аптеки и заглянул в комнату. Она была пуста. Более того, она выглядела так, словно была заброшена много лет назад. Пыль и обвалившаяся штукатурка толстым слоем лежали на пустых витринах. Людей не было. Я прислонился спиной к косяку и сполз на пол. Все. Конец.

Отдышавшись, я все же встал и побрел к витринам. Мне показалось, что под слоем штукатурки виднелись какие-то белые проблески, и я подумал, что там могли остаться хоть какие-то лекарства. Первая витрина была пуста, видно было, что ее содержимое аккуратно собрали и унесли. На вторую же явно упал кусок потолка и вот там что-то могло остаться. Я столкнул на пол большой кусок штукатурки – бинго! Конечно, это не прошлое изобилие, но что-то все-таки осталось. Я пошарил руками в цементной крошке. Что там у нас? «Таблетки от кашля». Какая ирония! Вот кашель меня сейчас волновал меньше всего. «Экстракт ромашки», «применять при нервных расстройствах и нарушениях сна». Ну да, ну да… Одноразовый шприц, пара разбитых ампул. А это что? Твою ж мать – клизма! Демон бы рассмеялся, зараза. Еще какие-то пустые упаковки, какие-то крючки, похожие на стоматологические инструменты. И… все.

Обидно. Я закрыл глаза. В голове бухало, и я не сразу услышал легкие шаги. «Наверное, крыса» - подумал я, но шаги приближались ко мне, так что пришлось открыть глаза. Не угадал. Это была та самая девушка, которая посоветовала мне бежать. Только сейчас она была одета в какое-то тряпье и выглядела намного более изможденной. Но ее улыбку я узнал сразу.

- Привет, - прохрипел я. – Лекарства… Я думал…

У меня как-то разом кончились силы, и я замолчал.

- Я вижу, - улыбнулась она, - сейчас поищу, может что-то осталось.

Она подошла к засыпанной витрине и начала рыться там.

- А где все? – любопытство пересилило боль.

- Ушли. Все ушли… Сначала ушла хозяйка, потом перестали приходить люди, а потом и нам самим стало нечего делать. Первое время мы разносили лекарства соседям, а потом забрали все, что могли и ушли тоже. Нам надо было что-то есть…

Она говорила и говорила, и звуки ее голоса уносили боль. Она рассказывала, как они с подругой искали себе место среди местных общин, как учились вести нехитрое хозяйство и прятались от врагов. Как пытались научить своему искусству тех, кто хотел учиться. Она что-то искала среди штукатурки и никак не могла найти, и, потому все говорила, говорила и говорила. И я вдруг понял, что кровь перестала течь, рана затянулась грубым рубцом, а сознание прояснилось. И, так же вдруг, я понял, что в этой Аптеке лечат не лекарствами.

Девушка увидел, что я обо всем догадался и рассмеялась. Я встал, почти не шатаясь.

- Спасибо.

- Пожалуйста, - она сделала шуточный книксен.

- А хозяйка…

- Она ушла.

- Навсегда?

- Для тебя – да.

- Понятно.

Девушка немного помолчала, потом начала нетерпеливо постукивать пальцами по стене.

- Ну, что ты ждешь?

- Э…

- Иди!

- Куда?

Она вновь засмеялась.

- Вон зеркало, - она показала пальцем на дальнюю стену, - посмотри на себя.

Я совершенно не понял, причем здесь это, но все-таки пошел. Подошел к зеркалу и заглянул в него. Брр, выгляжу жутко. Отвратительный багровый шрам шел сверху вниз через все лицо. Я решил разглядеть его получше, пошел поближе к зеркалу, и оно втянуло меня в себя.

История шестая (окончание)

Би-бип, би-бип, би-бип…

Трясущимися руками я нащупал сотик и сдернул слайдер будильника. Вот черт, приснится же такое! Голова плыла, руки дрожали мелкой дрожью. С трудом выдернув себя из остатков сна, я побрел в ванную. Чёт ваще расклеился…

Журчание воды понемногу возвращало меня в реальность. Я посмотрел в зеркало и остолбенел. Рваный багровый шрам шел сверху вниз через все лицо.

Страх спазмом схватил меня под ложечкой и согнул пополам. Жопа. Жопа. Жопа! Этого не может быть. Вода все текла и текла, закручиваясь в спираль, как и положено по законам этого мира. Не поднимая глаз, я набрал ее в ладони и плеснул на лицо. Потом еще раз. И еще. Забывшись, протер руками лицо. Стоп, а почему я не чувствую шрама?

Медленно я поднял глаза и вгляделся в свое отражение. Пролежень! Просто пролежень. Уперся лицом в складку на подушке и просто отлежал. Фух! Спазм в животе понемногу рассасывался. Вот, блин, привидится же такое. Все нормально, все хорошо. Все… обычно.

- Ну, точно – тупой, - слабо послышалось со стороны зеркала, и я поспешно опустил глаза.

Да ну, в жопу. Я схватил щетку и яростно зашоркал по зубам. Глюков мне еще только не хватало. Я быстро умылся, опасаясь встретится взглядом со своим отражением. Сейчас попью чайку, потом на работу и там все станет, как надо. А зеркала я не боюсь! Только бриться сегодня не буду... Ну, просто не хочу! Вот так вот. И я не тупой! Бе-бе-бе.

Отличная история..
....
Хотя... шрамы украшают красивых мужчин, особенно душевные раны, но тут главное найти девушку, которая их так чудесно заговорит.

Alvina писал(а): ↑Чт мар 14, 2019 00:00 am Отличная история..

Спасибо. Рад это слышать от тебя. Все-таки ты одна из немногих моих постоянных читательниц .

Параллельная ветка той же истории:
viewtopic.php?f=13&t=268&start=180#p7833

Скопировано с dh.eu, с одной из закрытых веток. Чтоб не потерялось.

"Так вот какие кладбища в Европе", - думал я, заглядывая из коридора в ярко освещенное помещение. Множество небольших комнат выходило прозрачной стеной в длинный извилистый коридор. Ярко-белые стены, окна под потолком, чистота и много света. Большие каменные таблички на стенах и были могилами, и каждая из них была произведением искусства. Кладбище-Лабиринт. Мы начали обход со старой части, так что многие таблички были уже полустерты, но это отнюдь не умаляло их художественной ценности. Я с детским восторгом рассматривал каждую, не замечая скучающего вида девушки, ждущей когда я, наконец, закончу заниматься фигней и займусь делом. Для чего она спрашивается меня из капсулы вытаскивала?

Тайника здесь не было, и стало ясно, что искать его можно очень долго. Девушка со вздохом изобразила пантомиму - "ну наконец-то дошло". "И что делать?" - спросил я. Она молча указала глазами в сторону. Ну конечно! Пожилая дама-профессор занималась исследованиями этой части Лабиринта. К кому же еще обращаться, как не к ней. Я кратко объяснил ей, что мы ищем. Девушка собрала в пучок длинные, соломенного цвета, волосы, перекинула их через плечо на грудь и встала рядом, добавляя солидности. Дама внимательно выслушала нас и покачала головой, нет, ничего такого она не знает и, вообще о такой плите никогда не слышала. Пикантности ситуации добавлял тот факт, что искомая плита стояла у нее за спиной со следами реставраторских работ, которыми она в настоящий момент и занималась.

Я понял, что дама нам плиту не отдаст, но меня в принципе устроила бы и ниша, откуда она была снята. Я попрощался с профессоршей и пошел в современное крыло Кладбища. Если в старом крыле меня восхищали простые плиты, то в новом... это было что-то невообразимое! Надгробия сверкали и переливались, задействуя все возможности современной электроники. Буквы вырастали в размере по мере того, как по ним бежал взгляд, неяркие градиенты меняли направление и насыщенность, а тексты эпитафий поражали краткостью и глубиной. Ниша нашлась, но в ней было пусто. Девушка укоризненно посмотрела на меня, но я только пожал плечами. Что я могу? Такие правила.

Группа людей панковатого вида не сразу привлекла мое внимание. Они спокойно зашли в зал, остановились у одной из могил и что-то коротко обсудили. Потом деловито сняли плиту, достали что-то из ниши и спокойно ушли. Я ошалело смотрел за их действиями. "Кто это еще?" - спросил я у девушки. "Да Хакеры эти, блин" - ответила из-за плеча дама-профессор, не пытаясь больше поддерживать благопристойный образ, - "задолбали уже, что хотят, то и делают". "Фигасе", - подумал я, - "а что раньше сказать нельзя было?". Я перевел взгляд на девушку. Ее лицо по прежнему оставалось спокойным, а а глаза сияли безудержным весельем, словно маленькое солнце плясало в ее голове, отбрасывая ярко-желтые тени изнутри. "Иди уже" - легко шепнула она. "Куда?" - ужаснулся я, - "опять в капсулу?". "На работу" - засмеялась она, уже не таясь, и звуки будильника утащили меня в яркое солнечное утро. "И это не кладбище" - донеслось до меня, - "это памятки". Мгновенное понимание озарило меня и тут же исчезло. Черт, да как отключить этот проклятый будильник?

Привет, Lykee.
Твои истории всегда очень необычные по сюжету и удивительно светлые! Вот и эта.. такая быстрая зарисовка, а сколько в ней разных эмоциональных красок! Мне понравилось!
Хотела спросить тебя, а о какой «капсуле» говорит герой истории? Заинтриговал) ... или ждать продолжения?

Спасибо за отзыв, Alvina. "Капсулы" - это часть параллельной истории, которая, может быть, когда-нибудь сольется с этой. У меня во снах есть место, где люди лежат в стоящих рядами сигарообразных "капсулах", и "работают". Тебе закрывают крышку, перед тобой оказываются экран, клавиатура и давай, делай свое задание. Иногда ноги затекают, выходишь из капсулы и тут же рядом оказывается "молчаливый человек" и укоризненно так смотрит - типа "все работают, а ты халтуришь, ай-яй-яй". К сожалению, фактуры пока маловато для полноценного рассказа, но описать это место хотелось бы. Особенно, вот этих "молчаливых людей" со странным ощущением - "неживые". Не "мертвые", нет, именно "не-живые".

Пока писал, словил забавный инсайд. Вокруг и в реале иногда встречаются такие люди. Спокойные и молчаливые, с вечным взглядом "как не стыдно, ай-яй-яй". Люди-функции. "Не-живые". Бр-р-р...

Да.. такие «капсулы» уже начинают наступать на наш мир) когда первый раз увидела в аэропорту, то очень удивилась.. маленькие космические капсулы, мигают огоньками, так заманчиво и приветливо открыты люки.. но как то даже для отдыха туда залезать не хочется.
А для работы японцы, скоро все переместятся туда и весь мир, чувствую за ними... а рядом будут стоять биороботы - «не-живые».. хотя может они просто сами «спящие красавицы и красавцы» под сильным действием «летуна» и только кто-то от работы отключился, они тут как тут.. арбайтен, дорогой, в капсулу! Об этом стоит подумать... ты интересные сны видишь, предопределяющие разные варианты будущего или параллельного... спасибо, что делишься с нами!

Все, не отвлекаю тебя, извини за вторжение... (вообще-то я думала это его разбудили и он из склепа встал, ну что-то типо вампира) .. надеюсь на продолжение «непридуманной истории»!

История седьмая (начало)

ПУТЬ ВПЕРЕД

Ледяной арктический воздух перехватывал дыхание и замораживал слезы в глазах. Пар изо рта намерзал жесткой наледью на щеках, цепляя ресницы и примораживая их друг к другу. Первое время я еще ждал, что привыкну и как-то приспособлюсь к этому царству вечной мерзлоты, но быстро потерял всякую надежду. Стынь, холод и ледяной ветер. Хорошо еще, что мы пришли сюда на границе полярной ночи и солнечный свет вскоре перестал слепить глаза, но первые несколько дней пути мы были совершенно ослепшими и беспомощными, так что Учителям пришлось просто нести нас на руках.

Ветер кружил стылый воздух, помогая тому забираться к нам под меховые плащи и проникать в складки одежды. Даже разгоряченное от тяжелого пути тело было не в состоянии бороться с ним. Обливающихся потом людей сотрясала крупная холодная дрожь, а все что мы могли - только кутаться плотнее в плащи и ждать, пока утихнет ветер. Эти места не были созданы для людей. Нас вообще не должно было здесь быть.

Жалкая цепочка человеческих и нечеловеческих тел, бредущих по безжизненной белой пустыне. Казалось, этому никогда не будет конца. Короткие привалы были единственными напоминаниями о мире вокруг нас. Привал - значит пройдена еще часть пути, мы стали еще чуть ближе к Убежищу, а, возможно, и чуть дальше от преследователей. Впрочем, в последнее верилось с трудом, эти фанатики готовы были сделать что угодно, чтобы догнать нас. Догнать и убить.

На равнине Учителям идти было проще. Их грациозные змеиные тела легко скользили по твердому насту, прокладывая нам ровную твердую дорогу. Так идти было намного легче и путь иногда даже переставал казаться неодолимым. Но, когда его преграждали скопления торосов, Учителя уступали дорогу нам, и теперь уже мы старались найти среди острых ледяных глыб более ровную и твердую поверхность, пригодную для них. И все равно, в торосах они быстро уставали, так что привалы приходилось устраивать чаще, но теперь уже не для нас, а для них. И каждый раз я вспоминал, что скоро мы навсегда расстанемся, и что это, возможно, последний шанс поговорить с кем-то из них. Несмотря на полнейшую измотанность, я подходил и начинал задавать вопросы. Обо всем подряд. О том, о чем не успел спросить ранее, о том, что раньше казалось неважным, и даже о том, о чем раньше никогда бы не подумал. А когда уже не было сил даже придумать вопрос, просто просил рассказать мне о Большом Мире.

Учителя всегда отвечали, какими бы уставшими в тот момент не были. Как всегда спокойно, как всегда чуть отстраненно, и, как всегда, только правду. Их плоские вытянутые головы не помещались под капюшонами, рассчитанными на людей, так что они отчаянно мерзли при разговорах, но все равно разговаривали. Но другой одежды не было, даже то, что было у нас сейчас, мы отбили в короткой яростной стычке с одним из отрядом королевской армии, догнавшим нас прямо на границе льдов. Меня всегда поражало сколь гротескно мятежники отображают на своих рисунках Учителей. По их словам, те полностью покрыты острой чешуей, повсюду из их тел торчат шипы, а из ужасающих пастей видны клыки и вырывается пламя. И люди этому, как ни странно, верили. На самом же деле, матово-черные чешуйки, которыми была покрыта их кожа, были бархатно-мягкими на ощупь и чуть теплыми, похожими скорее на толстую кожу, чем на роговицу. И уж, конечно, не было у них никаких шипов и клыков. Учителя презирали насилие и тех, кто его совершает, они добивались своих целей совсем другими методами, но это было выше понимания простого народа. Но ведь гораздо проще считать монстрами тех, кого не понимаешь, так что сказки мятежников падали на плодородную почву и уже намертво укоренились в народе.

- Как так получилось? - спросил я на одном из привалов. - Этот мятеж… Вы не знали о нем или не смогли остановить?

- Знали, - спокойно ответил мой собеседник. - Но не вправе были их останавливать.

- Как так? - возмутился я, - Они забыли обо всем, чем обязаны вам, подняли на вас руку, могли вообще убить! И вы все знали и не захотели вмешаться?

- Да, - подтвердил он, - Таков естественный ход истории. Они должны были это сделать и они это сделали. Наше вмешательство было бы неправильным.

Я ошалело покачал головой и ушел, чтобы обдумать услышанное. Ну, ничего себе! Человечество было всем обязано Учителям. Именно они вытащили нас из пучины невежества и научили всему, что мы теперь знали. Обработке металлов, строительству городов, земледелию и медицине. При них человечество обзавелось письменностью и культурой. Они помогли нам установить основы законодательства и государственности. При них человечество выползло из беспросветной нищеты и обратило внимание на науки и искусство. И теперь, когда безумная толпа разрушает все, созданное ими, они говорят о естественном ходе истории? Безумие какое-то!

Тяжелый путь заглушал мысли и притуплял чувства, но я все возвращался и возвращался к этому разговору. Их мышление было для нас совершенно чуждо, я знал об этом и ранее, но эта ситуация просто не укладывалась у меня в голове. Потратить века, построить целую цивилизацию и в одночасье отказаться от всего! Что-то внутри меня поднималось и, залепляя горло липким комком, заставляло задыхаться от возмущения. Даже мороз отступал в этот момент на второй план. Нужно же было бороться! Воевать! Сражаться! Но уж никак не отступать перед мятежниками.

- Сражаться? - переспросил Учитель. - Ради кого? Нам это не нужно, а людям… людям, как видишь, нужно другое.

- Но это же… несправедливо, - не мог успокоится я.

- То, что ты называешь это несправедливостью, мы называем естественным ходом событий. Это должно было произойти и это произошло. Вот и все. Не стоит так переживать.

И вновь холод, снег и ветер. Не стоит переживать? Не понимаю. Вновь тяжкие мысли и гнетущее ощущение потери. Покрасневшие глаза и кровоточащие губы. Я уже давно не понимал, куда мы идем, но Учителя точно чувствовали направление. Силы заканчивались, на разговоры их уже не хватало. На привалах я просто падал на спину и смотрел в небо, на первые сполохи северного сияния, заполняющие небо бледной цветной вуалью, молчаливый и полностью безразличный к своей судьбе. Учителя кормили нас, строили из снежного наста защиту от ветра и сторожили по ночам. Мне было ужасно неудобно, ведь должно было быть наоборот, но сил спорить не было, мы все с трудом съедали свой ужин и забывались беспокойным сном. Впрочем, холодно было даже во сне.

По окончании очередного перехода, стоя в угольно-черных тенях, отбрасываемых торосами от цветных всполохов на небе, один из младших Учителей, отличавшийся разговорчивостью, насколько это вообще применимо к Учителям, показал мне темную полоску на горизонте.

- Это Остров. Тот самый, на котором Убежище.

- Сколько еще до него? - прохрипел я воспаленным горлом.

- Один переход. Завтра мы будем там.

Я молча кивнул кивнул и, как обычно, упал без сил. Осознание происходящего пришло ко мне во сне, я внезапно проснулся и понял, что уже завтра Учителя уйдут от нас. Навсегда. Я беспокойно проворочался всю ночь, но так и не смог уснуть. Чувство необратимой потери накрыло меня целиком и привело в ужас. Да, я знал, что это случится, но… не так же быстро! Ведь еще так многое не сказано, так много не задано вопросов, столько не получено знаний и советов. А у меня всего один день! Даже не день - переход.

Весь день мне было ужасно плохо. В мыслях меня бросало из крайности в крайность - я то намеревался покончить с собой на пороге Убежища, засвидетельствовав свою преданность Учителям, то собирался нести свет их знаний людям, то прожить всю жизнь отшельником, храня память о них. Сумбур в голове продолжался весь путь до Острова, но я так ни с чем и не определился. Каждый шаг приближал меня к моменту принятия решения, но я не представлял себе, чего я хочу на самом деле. Все, что я мог придумать, очень скоро начинало казаться мне полной глупостью, любые мои действия так или иначе несли бы за собой невосполнимые потери. В конце концов, я впал в состояние, близкое к истерике и решил просто довериться судьбе.

На Острове Учителя возвели лагерь, более внушительный, чем обычно. Они нашли место между глыбами льда, в которое почти не проникал ветер и сложили между ними толстые снежные стены. Снесли в центр лагеря все свои припасы и сняли зимние одежды, оставшись в своих тонких переливающихся плащах. Они совсем не защищали от холода, но это было уже неважно. Убежище было совсем рядом, и Учителя уходили туда. Насовсем.

Мы все поднялись на ноги и встали напротив них. Все молчали, все важное, что можно было сказать, уже было сказано, а говорить о неважном просто не было сил. Потом они развернулись и направились прочь из лагеря. Мы стояли и смотрели им вслед. Уже у самого выхода один из них обернулся и сделал приглашающий жест рукой. В этом жесте не было ни двусмысленности, ни лукавства, как это всегда и было с Учителями, он просто приглашал нас собой. В Убежище. В место вечного покоя и тишины. В благословенный рай, где не было холода и лишений, войн и страданий, где были только Учителя и их бесконечные знания, и целые века на их освоение. Он сделал это от всего сердца, но я видел как отшатнулись люди, стоящие вокруг меня. Ведь каждый из нас почувствовал в этом приглашении Смерть.

Учитель молча кивнул нам, окончательно прощаясь, и вышел из лагеря. Метель, игриво бросаясь струйками снега, быстро заметала его следы. Мои спутники тяжело опускались прямо на снежный наст. До этого момента у нас была цель, придающая смысл всему происходящему, но теперь они просто отдались на волю судьбе, внутренне смирившись с неизбежной гибелью и не видя смысла в дальнейшей борьбе. Я снял капюшон, посмотрел каждому из них в глаза, потом внезапно решился и бросился бегом из лагеря. В холод и снег. Скорее, пока поземка еще не скрыла путь. Я бежал изо всех сил, подскальзываясь и опасаясь сломать ноги в ледяных трещинах, но еще больше опасаясь не успеть! По пути я сбросил тяжелый меховой плащ, понимая, что если путь затянется, то я умру от холода, но бежать понадобилось на удивление недалеко. Я завернул за небольшой пригорок и увидел прямо перед собой каменную лестницу, освещенную неярким зеленым светом, уходящую прямо внутрь скалы. Всего десяток ступеней, идущих вниз к невысокой массивной двери, покрытой причудливым золотым орнаментом. А на лестнице стоял Учитель и ждал меня. Я хотел что-то объяснить ему, но дыхание сбилось от столь интенсивной пробежки, и я не смог вымолвить ни слова. Но тот и не ждал от меня никаких слов, сделал жест рукой по направлению ко входу, и пошел вперед. Мы спустились вниз, зашли в дверь, для чего мне пришлось даже пригнуться, и закрыли ее за собой.

Убежище… Невысокий, вытянутый в длину зал, в котором двумя рядами стояли капсулы-ложа на невысоких каменных постаментах. У капсул неторопливо сновали Учителя, некоторые уже устроились внутри, остальные только готовились к этому. Тишина и полумрак. Весь зал был подсвечен тусклым светло-серым светом, но светильников нигде не было видно, так что казалось, будто слабо светится сам воздух. В середине зала, в десятке шагов от входа, в правой стене, была еще одна небольшая, но намного лучше освещенная комнатка, в которой тоже стояли несколько капсул, и Учитель повел меня туда. Я шел по дорожке, подсвеченной по краям неяркими светло-зелеными прерывистыми линиями, и с любопытством смотрел вокруг. Воздух в Убежище был свежий и чистый, не было никаких следов пыли и упадка. Никаких рисунков и надписей, на стенах, только нечастые орнаменты да зеленая подсветка выключателей. Большая часть капсул пустовала, занятыми были не более трети, но Учителя вели себя так, как будто точно знали, что никто больше не придет. Наверное, и правда знали.

Мы завернули в боковую комнату, Учитель сел на край одной из капсул и жестом предложил мне выбрать любую из них. Звуки за моей спиной постепенно затихали, Учителя постепенно замирали в своих ложах. Я подошел к соседней капсуле и положил на нее руку. Чуть теплый металл и камень, ничего необычного. Внезапно меня вновь охватили сомнения и я вновь повернулся к Учителю.

- На что это будет похоже?

Он попытался ответить, но, видимо, не смог подобрать слов и, приблизив свое лицо к моему, посмотрел мне в глаза. Контакт разумов... Это было не похоже ни на слова, ни на картинки, я просто знал, то что он хотел мне сказать, и знание это было намного полнее, чем удалось бы передать словами. Я увидел огромное темное пространство, чуть подернутое туманом, в котором горели неяркие зеленые точки и одна янтарная. Я знал, что это были разумы Учителей и мой. Между нами тянулись неяркие связи-контакты, через которые мы могли обмениваться мыслями. Неторопливыми и спокойными, как и приличествует этому месту. Все их знания, весь их опыт был в моем распоряжении. Я мог задавать любые вопросы и получать исчерпывающие ответы. Я мог узнать историю их расы и историю своей. Я мог узнать о прошлом и заглянуть в будущее. Я мог стать у начал новой науки и изучить любую из существующих. Все было доступно. А ценой была полная тишина и неподвижность. Темнота и серый туман.

Я закрыл глаза рукой, прервав контакт. Да, это была жизнь, полноценная и разумная, но для меня она ничем не отличалась от Смерти. Мое тело вдруг затрясло крупной дрожью, как будто я и впрямь уже начал умирать.

- И сколько это продлится?

Я задал этот вопрос вслух, но не ждал на него ответа. Я узнал его еще там, при контакте. Столько, сколько потребуется. Пока нас не найдут. Пока не придет помощь. Может быть год, а может быть век. Или тысячелетие. А, может быть, нас не найдут никогда.

Я отшатнулся от Учителя. Нет! Ни за что! Может быть для них это норма, но для меня это ничем не отличается от Смерти. Чем иным могут являться эти темнота и неподвижность? Это бесконечное ожидание без надежды? Я не готов с этим смириться, я хочу жить! Обычной, человеческой жизнью. Я хочу видеть смену дня и ночи, чувствовать боль и радость, страдать и побеждать, любить и ненавидеть. Видеть, как лето приходит на смену зиме, как дети приходят на смену старикам, как вызревают поля и строятся города, как дождь заливает землю и солнце сушит разлившиеся лужи, как люди рождаются и умирают. Увидеть все это, и только потом умереть, прожив яркую, долгую, насыщенную жизнь. Я человек и хочу остаться человеком! И не готов променять это на бесконечное существование в пустоте.

Учитель смотрел на меня и молчал.

- Я пойду, - неопределенно махнул я рукой в сторону выхода.

Он кивнул.

- Могу я попросить тебя выключить свет?

- Да, конечно. И еще я закрою дверь.

Я знал, что дверь можно закрыть только снаружи. И знал, что это собирался сделать один из них. Мой собеседник благодарно кивнул и начал устраиваться в капсуле. Я подошел к стене и прикоснулся к освещенной ярко-зеленым площадке. Сероватый свет тут же погас, осталось только дежурное освещение по краю дорожки и светящиеся индикаторы на капсулах. Убежище погрузилось в темноту и внезапно меня окутал страх. Я один, в полной темноте, с существами другой расы. Кто знает, что там у них в голове? Разумом я точно знал, что мне ничего не грозит, но моя человеческая сущность, в пользу которой я только что отказался от бессмертия, внезапно выползла наружу. Только сейчас до меня стал доходить масштаб потери. Ведь приняв для себя права, данные мне по праву рождения, я принял на себя и обязанности, который должен буду нести, как представитель человечества. Обязанность быть подлым и лживым, агрессивным и сомневающимся, врать и убивать, ради собственного выживания. Я просто реально почувствовал, как с меня с треском сходит налет цивилизованности, который долгие годы прививали мне Учителя. Как будто я вновь возвращаюсь к своей человеческой сущности, долгие годы скрывающейся где-то глубоко внутри. К чему-то такому, что хочет просто жить.

В полной темноте, ориентируясь лишь на края дорожки, я дошел до двери. Один из Учителей, тот самый, младший и разговорчивый, стоял у нее и ждал, пока все устроятся, чтобы закрыть ее снаружи.

- Я закрою, - прохрипел я ему и показал в сторону двери.

Он кивнул, подошел к ближайшей капсуле и лег в нее. Никаких слов, никаких эмоций. Он только что был готов пожертвовать собой, причем не ради одного из них, а ради меня, но теперь совершенно спокоен, как будто ничего и не произошло. Мне никогда не понять их образа мыслей. Да и не нужно, теперь не нужно. Учителя остались в прошлом.

Я потянул дверь и вывалился наружу, в холод и метель. Потом толкнул ее обратно и она захлопнулась с мягким толчком. Развернувшись, я выбежал по ступенькам наружу и с наслаждением вдохнул ледяной резкий воздух, наполненный кристалликами льда. Холод уже не пугал меня, возможность видеть и чувствовать наполняла меня эйфорией. Я сделал несколько шагов и посмотрел на вход в Убежище. Лестницы не было. На ее месте была промерзшая земля, покрытая снегом. Мои следы и следы Учителей просто пропадали там, где когда-то был вход. Магия…

Я развернулся и пошел в лагерь. По пути поднял меховой плащ и накинул его на плечи. Все, больше никакого волшебства. Произошедшее внизу в одночасье изменило меня, и я уже не был изнеженным учеником, страдающим от тяжелого перехода и полагающимся на Учителей. Нужно выжить. Любой ценой. И помочь выжить моим людям. Я покатал эту фразу на языке. “Мои люди”. Действительно, остальные, лишившись привычного руководства, сейчас в растерянности и кто-то должен взять это бремя на себя. Хотя бы ради их спасения. Пусть прошлое останется в прошлом, теперь у нас другая жизнь и другие проблемы.

История седьмая (окончание)

ПУТЬ НАЗАД

Твердым шагом я подошел к лагерю и от неожиданности остановился. Вокруг лагеря кипела жизнь. Группы хорошо вооруженных людей торопливо устраивались вокруг нашей стоянки, так же, как и мы, возводя временные стены из наста и складируя припасы. Я презрительно поморщился. Наемники, мерзкое отребье. Кто бы сомневался, что вы доберетесь сюда раньше королевской армии.

Некоторые из них пытались что-то выспросить у моих людей, но те только в растерянности разводили руками. Потом, увидев меня, показали на меня пальцем, и те быстро направились в мою сторону. Моя новая человеческая, а скорее даже звериная сущность, позволила мне быстро понять, что происходит. На всех нас были плащи королевской армии, так что наемники приняли нас за солдат. К тому же капитальный лагерь, построенный нам Учителями, могли построить, по их мнению, только тупые вояки, привыкшие все делать по правилам. Меня это вполне устраивало. Я подождал, пока они подойдут, поплотнее запахнул плащ, чтобы не было видно, что под ним нет оружия, и выпятил подбородок.

- Командир… - начал один из подошедших.

- Капитан, - прервал я его.

- Капитан, - с затаенной насмешкой поправился тот, но я сделал вид, что не заметил. - Могу я узнать, что вы здесь делаете?

- Можете, - отрезал я, и слегка поморщился - не вижу смысла что-то скрывать. (Я постарался, чтобы в моей фразе явственно звучало: “от такого отребья”). Мы получили приказ следовать за чудовищами и оставлять ориентиры для остальных отрядов. В случае, если мы потеряем след, остановиться, разбить лагерь и ждать подхода основных сил.

Мои люди подошли поближе и жадно вслушивались в разговор, не понимая, о чем идет речь, но предусмотрительно помалкивая.

- Стало быть, вы потеряли их след? - с затаенной ехидцей уточнил наемник.

- Да, мы отследили их до этого острова, но здесь их след пропал.

- Понятно… А когда подойдут ваши основные силы?

Я пожал плечами.

- Они были в двух-трех переходах от нас. Так что…

- Ага, то есть пару дней вы будете просто стоять здесь и ничего не делать?

- Таков приказ, - отрезал я.

- Хорошо, - наемник явно обрадовался сказанному, - Тогда вы не будете возражать, если мы сами их тут поищем?

- Не буду.

“Тупые солдафоны” - читалось в его глазах. Я отвернулся от них и пошел к своему лагерю, на ходу кивнув своим, чтобы шли за мной. Явно обрадованные наемники сначала разбрелись по своим лагерям, потом вновь собрались между ними и стали что-то горячо обсуждать.

- Что происходит? - тихо спросил меня один из соратников.

Я молча дошел до лагеря, там развернулся и посмотрел ему в глаза. Все остальные стояли полукругом и смотрели на нас. Так же, как незадолго до этого смотрели на уходящих Учителей. Я вдруг понял, насколько сильно изменило меня Убежище. Взгляд в лицо Смерти очистил меня от всего наносного, обнажив древние инстинкты и сделав все простым и понятным. Передо мной была горстка людей, не понимающих, что делать дальше, как жить в этом новом мире и, вообще, уже смирившихся с тем, что скорее всего умрут в этих холодных землях. Им надо было дать надежду. И цель.

- Вы помните, какие слухи распускали мятежники об Учителях? Что они чудовища, держат людей в рабстве, пьют их кровь и все такое. Но, кроме того, они говорили, что эти чудовища сбежали от них вместе с несметными награбленными сокровищами. Слышали такое?

Все неуверенно закивали головами.

- Так вот, сейчас перед нами наемники. Убийцы. Головорезы. Они пришли сюда за сокровищами.

Я видел непонимание в их глазах, так что продолжил еще резче.

- Они пришли сюда, чтобы убить Учителей и забрать их богатства.

Дружный испуганный вздох был мне ответом. Мои соратники еще не избавились от религиозного обожания по отношению к наставникам, и все сказанное мною было для них святотатством. Но мне уже было не до этого, у меня была четкая цель - я должен был выжить сам и помочь выжить им. И, если для этого, придется оскорбить чьи-то чувства, то я пойду на это не задумываясь.

- Они приняли нас за солдат королевской армии. Я не думаю, что это долго продлится, но пока это так. В разговоре, который вы все слышали, они пытались выяснить наши планы, узнать будем ли мы им конкурентами в поисках сокровищ или нет. Если бы они почувствовали малейшую опасность, они просто убили бы нас, а потом свалили все на Учителей. Но поскольку я заверил их, что мы не двинемся из лагеря, то сейчас они как-то договорятся перед собой и пойдут прочесывать остров. В этот момент мы и должны исчезнуть отсюда.

Я смотрел на них и видел, как смирение перед неизбежным концом заменяется надеждой. Они действительно не знали, что делать дальше, а когда появился человек, который возглавил их и предложил решение, радостно приняли его.

- Нужно собрать все оставшиеся припасы и поровну распределить их по оставшимся людям. Что встали? Выполняйте!

Люди бросились к сваленной в центре лагеря поклаже и стали лихорадочно перебирать вещи. Постепенно, по мере погружения в простые бытовые проблемы, возбуждение исчезло, сменившись привычными и понятными заботами. Собрать поклажу, подтянуть лямки, зарыть в снег вещи, нужные только Учителям, разделить провизию - все это вытеснило беспокойство о своей дальнейшей судьбе. Я не вмешивался, просто ждал. Потом один из них вскочил и подбежал ко мне.

- Командир…

- Капитан, - поправил я его.

- Да, капитан, - согласился он, - на Вас тоже делить поклажу?

- Конечно, я понесу столько же, сколько и остальные.

- Понятно, - кивнул он и побежал обратно.

Пока они паковали вещи, я стоял у ограды и следил за сборами наемников. От того, куда они пойдут, зависела наша дальнейшая судьба. Постепенно они разделились на отряды и разными дорогами начали карабкаться на вершину. У меня отлегло от сердца. Если бы они сначала прочесали подножие и нашли следы, то обман бы моментально раскрылся, и наша дальнейшая судьба была бы незавидной. Но я надеялся, что они предпочтут сначала обследовать единственный доступный ориентир в этой безмолвной пустыне - саму вершину, а не подножие. К тому же, обследуя подножие, разным отрядам пришлось бы потерять друг друга из виду, а у меня сложилось твердое убеждение, что они этого не хотели. Так или иначе, их решение подарило нам несколько жизненно важных часов, которыми я был намерен воспользоваться по полной.

- Выступаем! - крикнул я, когда отряды наемников скрылись из виду.

Соратники подошли и сгрудились вокруг меня.

- Что у нас с провизией? - спросил я у того, что уже подбегал ко мне с вопросом.

- Плохо. До конца льдов не хватит.

- Понятно. Решим эту проблему позже. Пошли!

Я уверенно закинул за спину поклажу и первым выступил из лагеря. Остальные гуськом потянулись за мной. Так много отдыхать нам уже давно не приходилось, так что идти было довольно легко. Да и нести теперь приходилось намного меньше.

Мы вышли из торосов и тут же, лоб в лоб, столкнулись с еще одной группой. Похоже, они несколько отстали от остальных и сейчас изо всех сил стремились их нагнать. Увидев нас, они мгновенно схватились за оружие, но увидев форменные плащи, медленно опустили. Хотя в ножны не убрали. Я уже привычно не стал дергаться, выпятил подбородок и стал молча ждать. Один из наемников, огромного роста и с веселой улыбкой на лице, вышел из их рядов и подошел ко мне. Сила и власть чувствовались в каждом его движении, так что обмануть меня этой улыбкой у него не получилось.

- Командир… - с типичной наемниковской скрытой усмешкой обратился он ко мне.

- Капитан, - привычно поправил я.

- О, прошу прощения, - его улыбка стала шире, - капитан, могу я узнать что вы здесь делаете?

Я презрительно хмыкнул про себя. Они что, все одними фразами разговаривают? Впрочем… это даже хорошо, что мы их здесь встретили.

- Я, конечно, мог бы предоставить вам эту информацию, но у меня приказ - ни с кем ей не делиться.

Я постарался, чтобы мой ледяной тон ясно читался за формальной вежливостью.

- Вот как? - деланно удивился он. - А насколько жесткий приказ?

Я молча проследил, как он поигрывает мечом в ножнах и взглянул ему прямо в глаза.

- Мне сложно об этом рассуждать, мы уже так давно нормально не ели…

Наемник захохотал, за ним согнулись от смеха все остальные.

- Ты, - ткнул он пальцем в одного из своих, - отдай им свой мешок.

Огромный воин легко кинул нам под ноги большущий заиндевелый тюк. Я присел, открыл его и на секунду потерял дар речи от
изумления. Хлеб, мясо, сыр, еще какие-то продукты, завернутые в листья и куски ткани. Я поднялся и утвердительно кивнул.

- Мы преследовали отряд чудовищ, но потеряли их след на этом острове. Хотели дождаться прибытия основных сил, но теперь все это не имеет смысла. Остров заполонили отряды наемников так что, если что-то и удастся найти, то, увы, не нам.

Я детально описал ему численность отрядов и их отличительные знаки. Наемник слушал очень внимательно, делая время от времени непонятные знаки своим людям. Когда я закончил, он протянул мне руку.

- Спасибо, твоя информация стоит потраченных продуктов. А то ведь я хотел их забрать после разговора.

Его глаза снова смеялись, но я не стал ничего отвечать. Подождал, пока часть отряда пройдет мимо и негромко сказал:

- Только они не там ищут.

Предводитель, уже отошедший было от нас, резко развернулся ко мне.

- Говори.

Я молча показал глазами на мешок с провизией, тот также молча ткнул пальцем в другого воина и еще один тюк оказался у моих ног. Да, парень схватывал на лету.

- Они пошли на гору и будут все обшаривать там. Это продлится сутки, а то и больше. Потом они поймут, что следов нет и будут искать в другом месте. И найдут. Через сутки.

- А куда им надо было идти?

- По нашему следу вы пройдете в наш лагерь. Оттуда выходит единственная тропа. По ней вы попадете к тому месту, где мы потеряли след. Это не на вершине, это у подножия. У вас будут сутки, пока туда не придут остальные.

Парень кивнул и махнул рукой отряду, задавая новое направление.

- А вы почему уходите, капитан? Не хотите сами поучаствовать в охоте?

Я горько улыбнулся и, в этот раз, мне не надо было притворяться.

- Мы просто хотим домой. Нам плевать и на чудовищ и на их сокровища. Мои люди безумно устали, а никаких шансов, по
сравнению с ними, - я кивнул головой в сторону острова, - у нас нет. Может, вам повезет? Желаю удачи.

- Спасибо, капитан, но… почему Вы остальным этого не сказали?

- А они и не спрашивали, - ответил я, многозначительно посмотрев на оставленную провизию.

Наемник захохотал, и, махнув на прощание рукой, присоединился к своему отряду. Мы дождались пока они ушли и стали быстро разбирать продукты по сумкам. Надо же, еще пару дней назад меня интересовали вопросы устройства мироздания. Теперь не до этого и, похоже, навсегда.

- Зачем Вы отправили их к Убежищу? - спросил кто-то за моей спиной, и тут же все остальные затихли.

- Потому что они все равно бы нашли его. А потом и наш след. И поняли бы, кто мы такие. А сейчас этот отряд дойдет до конца тропы и, понимая, что у них совсем мало времени до прибытия остальных, обшарит все в округе, пытаясь найти вход. И во время поисков они затопчут наши следы.

Я оглядел своих людей.

- Это понятно?

Я дождался, пока все кивнут.

- И впредь, обращайтесь ко мне - Капитан.

Снова кивки. Я подхватил свою ношу и двинулся в путь. За мной потянулись остальные. Только что прошедший отряд пробил твердую тропу, так что идти было легко.

Вновь ледяной ветер пытается заползти под одежду, вновь метель сдирает кожу острыми льдинками, вновь от дыхания слипаются ресницы. Вновь жалкая цепочка человеческих тел бредет по безжизненной белой пустыне. Но мы идем домой, и это придает сил. Нас ждут солнце и зелень, города и таверны, сладкое вино и томные женщины. Мысли об этом заставляют меня улыбаться. И, когда на привалах я делюсь этим мечтами с другими, они начинают улыбаться тоже.

Как вообще я мог тратить свою жизнь на бесконечную учебу, забывая о простых радостях жизни? Иногда я вспоминал о произошедшем в Убежище, и тогда меня била неприятная дрожь и перехватывало дыхание. Я упорно гнал от себя мысли об Учителях, и все тщательнее выискивал в себе все человеческое.

Ну, подумаешь, Учителя… Ну да, они много сделали для нас, но мы бы все равно дошли бы до всего этого сами. Просто чуть позже, просто с большими жертвами. Не было бы их, и что? Человечество все равно развивалось бы и само бы построило свою цивилизацию. Ничего особенного. Ну, немного помогли, немного ускорили. И все!

И я так долго и тщательно врал себе, что в какой-то момент и сам поверил в эту ложь.

История восьмая

Что-то странное было с этим переездом. И зачем, вообще, шефу это понадобилось? Меня вот старый офис всем устраивал, двор перейти от дома - и ты на месте. Удобно же. А тут теперь перетаскивай залежи документов в новое здание. Да ладно бы в другой район переезжали, а то ведь просто через дорогу. Из одного старого одноэтажного здания в другое, такое же старое и одноэтажное.

Я немного постоял перед бывшим офисом, глядя на коллег, трудолюбиво, как муравьи, снующих туда-сюда с пачками старых пожелтевших бумаг. Ну вот их-то нафига перевозить? Выкинули бы прямо тут, да и все. Ну да, ну да, срок хранения, я знаю. Архив, будь он неладен. Вот блин, раннее утро, город спит еще, а мы бумаги таскаем...

Горестно вздохнув, я присоединился к ребятам. Внутри было пыльно и темно, и уже совсем ничего не напоминало о старой работе. Мне вручили высокую пыльную стопку папок, закрывшую лицо и нетерпеливо махнули рукой в сторону выхода - тащи давай. Я попытался было спросить, куда их там-то девать, но в ответ получил только нечленораздельный "хмык", тащи, мол, а там сам разберешься. Ну ладно, надо, так надо. Я наощупь вышел на улицу и пошел к переходу. Папки все время норовили съехать в сторону, так что мне приходилось постоянно придерживать стопку то щекой, то носом, вдыхая сухую бумажную пыль, от которой немилосердно чесалось в носу. Одновременно еще надо было смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о бордюр, и пытаться обойти толстую дворничиху в ярко-оранжевом жилете, которая именно здесь и сейчас решила подмести дорогу. Наверное, поэтому, я и не обратил внимания на высокую женщину, обогнувшую это пыльное облако с другой стороны тротуара. Просто зацепил ее взглядом и все.

Прошел шагов десять, как вдруг у меня возникло твердое ощущение, что я ее знаю. Не помню откуда, но знаю. Придерживая руками рассыпающиеся папки, я с трудом развернулся, чтобы взглянуть на нее еще раз, но не успел, она уже зашла во двор. Странно. Я вернулся на прежний курс, вспоминая то, что успел разглядеть мимолетным взглядом. Высокая, коренастая. Фигура, как у бывшей спортсменки. Я прошел еще немного и понял, что точно знаю, что она бывшая спортсменка. Да, она, конечно, сильно изменилась после родов, но только стать никуда не делась, да и сила в плечах тоже. В ее руках были забитые продуктами хозяйственные сумки, совершенно не сочетающиеся с прямым длинным дорогим пальто. Ни дать, ни взять - женщина, возвращающаяся с ночной смены, стремящаяся успеть приготовить завтрак домашним. Хотя такие женщины обычно не работают в ночную смену.

Хм… Я вдруг понял, что не размышляю над этим, а точно знаю. Хотя откуда? Вроде бы никто из знакомых в этом районе не живет.. По работе точно не пересекались, я бы ее запомнил... Ноги сами собой донесли меня до нужного здания, я зашел, свалил бумаги, поприветствовал ребят и пошел обратно. Думай, не думай - работы полно, вещи таскать полдня, наверное, будем.

Вновь перейдя дорогу, я наткнулся на дворничиху, стоявшую, опершись на метлу, посреди тротуара. Взгляд ее отнюдь не казался дружелюбным и ни на какой разговор она явно настроена не была, но я все же рискнул задать ей вопрос, сразу же внутренне приготовившись к отказу.

- Скажите, а Вы не знаете из какого дома была эта женщина?

Спросил, и замер. Сейчас пошлет, да и все, будет обидно. Да и какая мне, в общем-то, разница откуда она? В гости к ней пойду, что ли? Однако, тетка, немного помедлив, сплюнула на асфальт и протянула руку с вытянутым пальцем.

- Вон тот, последний, подъезд.

Ее палец показывал на самый дальний край длиннющего дома, подъездов, наверное в пятнадцать. Прикинул расстояние и вздохнул.

- Точно?

- Конечно, я же каждое утро ее вижу.

Я еще раз прикинул расстояние и мысленно пожал плечами. Идти в такую даль… зачем? Меня ребята ждут, архив перетаскивать надо. Я было развернулся уйти, но был остановлен гневным окриком тетки:

- Иди уже! Она же ждет!

Меня словно током ударило. Ждет? Меня? В смысле? Я озадаченно посмотрел на нее, ожидая разъяснений, но тетка промолчала, а в глазах ее засветилось что-то похожее на женскую солидарность, типа “вот вечно шляются где попало, а потом делают вид, что не понимают”. И еще мне показалось, что если я сию секунду не пойду, то она ударит меня метлой.

Ну и ладно. Я повернулся и пошел к дальнему подъезду. Не то, чтобы я был сильно против, мне уже и самому стало интересно, откуда я все-таки мог знать ту женщину, но чтобы мной так понукали… что-то мне это как-то не нравится, знаете ли. Ну ничего, схожу, здесь не так далеко, архивы подождут.

Я прошел мимо своего дома, где пока еще сладко спала моя семья, жена и маленький сын. При мысли о них у меня сладко потеплело в груди и я, не отдавая себе отчета, улыбнулся. Вот ради них я и таскаюсь поутру с этими дурацкими бумагами, как раз для того, чтобы они могли сейчас спокойно спать, а не ежились на утреннем холоде.

Все еще улыбаясь, я дошел до нужного подъезда, и мое радостное настроение разом улетучилось. Что-то тут не так. Я никогда здесь раньше не был, но почему-то твердо знал, что за этой дверью находится. Я “вспомнил” старые стертые бетонные ступеньки, темно-зеленые стены, шкаф с электрооборудованием на первой площадке, особый запах подъездной сырости, смешанной с запахом жарящихся котлет и еще множество всяких мелочей. Я стоял перед закрытой дверью подъезда с кодовым замком, кода от которого не знал, и точно знал, что там внутри. Да как так-то? Волна мурашек прокатилась по телу, а в груди начала зарождаться паника.

Стоп, возьми себя в руки! Я несколько раз глубоко вздохнул. Увы, паника не исчезла, просто притупилась, и я вновь попытался подстегнуть себя. Ну... это... в конце концов, будь мужчиной! Я постоял пару секунд и тихо хихикнул. Ага, где-то я читал, что настоящий мужчина в любой непонятной ситуации разворачивается и удирает. О да, мне бы этот совет сейчас пригодился. Я уже, действительно, собрался было так поступить, но дверь подъезда внезапно открылась и оттуда вышла девочка в школьной одежде и с ранцем.

- Здрасьте, - коротко кивнула она мне, как хорошо знакомому человеку и убежала.

Паника вновь пошевелилась в груди, но я подавил приступ и шмыгнул в закрывающуюся дверь. Там все было именно так, как я себе представлял. И ступеньки, и стены, и даже запах. На первом этаже квартир не было, так что я поднялся на второй. Окно, подоконник, перила, почтовые ящики - я шел мимо них и “узнавал”. Откуда? Не понимаю. На втором этаже было четыре квартиры, но я сразу остановился перед крайней. Я точно знал - мне сюда. Я “узнавал” обивку двери, замочную скважину, глазок. Я точно знал, как именно звонит звонок и как спотыкается дверь о неровность пола на середине пути. Я знал все это, и знал, что мне неоткуда это знать.

Собравшись с духом, я поднял руку, поднес ее к звонку и снова остановился. А что я, вообще-то, скажу? Вот сейчас мне откроют дверь, не узнают, спросят, что мне нужно… И что я отвечу? Нет, надо уходить. Я опустил было руку, отвернулся от двери… потом резко развернулся обратно и позвонил. Да, это тот самый звонок, который я “помнил”. Через несколько секунд щелкнул замок и дверь открылась.

- Привет, заходи.

В полумраке прихожей стояла та самая женщина, уже переодевшаяся в домашний халат. Она потянулась ко мне, коротко чмокнула меня в губы и убежала на кухню.

- Давай быстрее, дети уже встали, завтракать садимся.

Остолбеневший, я застыл в утреннем полумраке маленькой прихожей. Дети? Встали? Нет, в самом деле, что происходит? Постояв немного, я понял, что, если хочу хоть в чем-нибудь разобраться, то придется зайти. Тем более, пригласили же. Я скинул обувь и прошел в комнату.

Обычная хрущевка. Большая общая комната, справа дверь в небольшую спальню, слева - крохотная кухня. Расправленный диван, скомканное одеяло, раскиданные вещи. И тот особый, теплый, сонный запах, который бывает в комнате, где люди только что проснулись. Женщина быстро собирала тарелки на кухонный стол, за которым уже сидела девочка-школьница, лет десяти, и шестилетний мальчишка. Девочка молча кивнула мне, а мальчишка радостно замахал мне рукой с зажатым бутербродом из которого, совершенно случайно, вывалился хлеб, оставив в руке лишь сыр и колбасу.

- Привет, пап.

- Привет, - машинально ответил я.

"Пап?"

- Подвиньтесь немного, - не отрываясь от плиты скомандовала женщина, - отцу сесть некуда.

Дети послушно подвинулись, и я втиснулся на табурет, стоящий у самой двери. Женщина тут же поставила передо мной тарелку со шкворчащими котлетами и положила сверху кусок хлеба.

- Макароны положить? Через пару минут будут.

Я отрицательно промычал, взял вилку и приступил к котлетам. Женщина оторвалась от плиты и села завтракать рядом со мной, мимоходом потрепав меня по коленке. Котлеты оказались горячими, сочными и вкусными, с хрустящей корочкой, как я люблю, я быстро втянулся и умял их все. Дети поковыряли вилками в тарелках, потом отодвинули их и, как все дети, потребовали чай с конфетами. Женщина укоризненно покачала головой, но, я заметил ее взгляд, полный затаенной гордости, типа надо же какая у меня семья, дети воспитанные, муж работящий, завтракаем вместе, даже необходимая строгость - и та напускная. Меня никто ни о чем не спрашивал, и сам я тоже молчал. Напряжение отпускало, я совершенно расслабился, так что не сразу понял, что мальчишка обращается ко мне.

- Пап, а может сегодня ты меня отведешь?

Я чуть было не кивнул на автомате, но вовремя спохватился. Отвести? Куда? Ну понятно, что в садик, понятно даже в какой, ближайший совсем рядом. А корпус? А группа? А воспитательницу как зовут? Внутреннее напряжение вновь захватило меня. Женщина увидела все это, но истолковала по-своему.

- Не мешай папе, ему на работу пора, я сама тебя отведу.

- Ну, мам… - заныл было мальчишка, но женщина пресекла это на корню.

- Так, все, поели - собираемся, всем пора идти.

Дети вышли из-за стола, а женщина ненадолго остановила на мне взгляд. “Я все правильно сделала?” - молча спросила она. “Да, спасибо” - также взглядом поблагодарил я ее. Это был разговор двух людей, давно живущих вместе и понимающих друг друга без слов. Волна нежности вдруг накатила на меня. Я “вспомнил”, как многое в моей жизни было связано с этой женщиной. Я “вспомнил” ощущение от прикосновению к ее телу под тонкой тканью халата, ее сильные мышцы бывшего спортсмена, тронутые нежным жирком, появившимся после рождения детей. “Вспомнил” бездонную глубину ее светлых глаз, ее запах, вкус ее губ, легкую хрипотцу голоса, появляющиеся в моменты возбуждения. Ее бесконечное терпение и безусловную любовь по отношению к детям. И еще множество всяких мелочей, набирающихся за годы семейной жизни и составляющих ее самую суть.

“Жена” видимо почувствовала мое настроение, прильнула ко мне, обняв за шею и чмокнув в уголок губ. Я хотел было что-то сказать, но она уже отстранилась и твердо сказала:

- Все, тебе пора. Да и нам собираться надо.

Я кивнул, вышел в прихожую, обулся и напоследок выглянул в комнату.

- Пока, пап, - махнул мне рукой мальчишка, путающийся в полуспущенных колготках.

Девочка молча кивнула, а “жена” коротко помахала рукой. Я кивнул в ответ и вышел, защелкнув за собой замок. Напряжение отпустило, происходящее казалось уже чем-то почти нормальным. Обычное утро, обычной семьи. Сейчас на работу, а вечером опять домой.

Я дошел до середины дома и оглянулся. Моя “семья” как раз высыпала из подъезда, они увидели, что я смотрю на них и энергично замахали мне руками. Я улыбнулся и помахал в ответ. Мне уже надо было идти, но было так приятно просто стоять и улыбаться друг другу. Я стоял, махал и понимал, что полностью, совершенно, безудержно счастлив.

- Па-апа! Приве-ет!

Детский голосок, еще нечетко выговаривающий слова, донесся до меня сбоку. Я повернул голову и остолбенел. Моя “реальная” семья стояла сбоку в глубине двора. “Реальная” жена и трехлетний малыш, радостно улыбающийся мне и неловко машущий рукой. Я увидел его искреннюю радость, добрую улыбку “реальной” жены, вспомнил как бесконечно я люблю этих людей, с которыми прожил вместе столько лет… И вдруг остановился.

Перевел взгляд на дальний подъезд, потом снова на “реальную” семью. Вот черт! Они пока не видели друг друга, мешал угол дома, стоящего поперек двора, но все это должно было вот-вот измениться. Малыш уже неловко семенил ко мне, так что через полминуты мне придется наклониться к нему и взять его на руки. И поцеловать подошедшую с ним “реальную” жену. На глазах у… другой “жены” и детей. И после этого делать вид, что ничего не произошло, уже не получится, придется что-то объяснять… а что объяснять, черт побери? Я вообще представления не имею, как я попал в эту ситуацию… хотя попал же!

“Жена” у дальнего подъезда почувствовала что-то неладное и вдруг напряглась, с тревогой глядя на меня. “Что-то не так?” - спросил ее взгляд. Я не знал что ответить. Я увидел удивление на лице “реальной” жены: “Проблемы? Помочь?”. Я судорожно замотал головой, пытаясь отсрочить неизбежное. Сейчас кто-то из них попытается подойти и все откроется. И мне потребуется как-то это объяснять. Меня опять захлестнула паника. Ну ладно, женщинам я еще попытаюсь что-то сказать, а как быть с детьми? Ведь теперь... о, боже!... мне придется от кого-то из них отказаться!

Я закрыл лицо руками и тихо завыл. Как объяснить ребенку, что его папа больше не придет, потому что у него другая семья? Как? И кого из них я должен выбрать? И как? Как вообще такое случилось? Обе женщины молча застыли, придерживая детей. Мне показалось, они понимают, что происходит, но ждут, пока я приму решение. Ни одна из них не попыталась сказать ни слова, лишь дети яростно рвались ко мне, с трудом удерживаемые матерями.

“Они же не настоящие!” - послышался голос у меня в голове, но я с негодованием отбросил эту мысль. Для меня они все были живыми. Все были настоящими. И кому-то из них я должен был причинить боль. Кого-то из них я должен был предать!

Грудь рванула вспышка боли и я услышал, как с треском рвется реальность вокруг меня. “Выбор! Делай выбор!” Что-то большое и сильное собралось вокруг меня и требовало этого. Тонкий свист в ушах перешел в яростный рев, земля под ногами зашаталась и мне стало ясно, что просто так стоять и бездействовать у меня не получится. “Делай выбор”!

Ну что ж… Я выпрямился и открыл глаза. Постоял так несколько мгновений, а потом развернулся… и поступил, как настоящий мужчина.

Со мной было нечто подобное.
Я прожил много лет в каком-то мире, были близкие и друзья. Помню своё отчаяние когда пришла пора уходить и, ещё там понимал что это неизвестно как на много лет и может быть навсегда.
Когда проснулся было чувство тяжелейшей тоски и потребовалось серьёзное усилие чтобы вспомнить кто я, что я, и вообще восстановить целостность нынешнего тоналя.
И за свою жизнь я помню два таких случая.

История девятая

Впервые я увидел ее в тот день, когда приехал в Храм.

Я очень торопился к месту своего нового назначения, молодой ученый, получивший блестящие рекомендации при выпуске и приглашенный работать в одно из интереснейших мест мира. Я проехал через Город не останавливаясь, даже не пытаясь сначала оставить где-то вещи или отдохнуть после долгого путешествия, настолько меня манил Храм, и он оправдал мои ожидания. Огромное круглое здание с высоченными сводами и громадным отверстием в потолке, через которое внутрь падал солнечный свет. Я стоял у входа, пораженный и восхищенный, глядя на монашек, обслуживающих торговые лавки у дальней стены, на посетителей, которых небольшими группами водили по Храму экскурсоводы, на коллег-ученых, сосредоточенно листающих огромные старые книги, а ко мне уже с теплой улыбкой спешил Настоятель с небольшой свитой, явно обрадованный моим появлением.

И тогда, пока тот преодолевал огромное пространство Храма, я увидел ее. Высокую, худую девушку в одежде монашки, с нескладной мальчишеской фигурой, короткими волосами и глазами, в которых танцевал огонь. Я как-то сразу понял, что она ждала именно меня, но почему-то не обратил на это внимания. Тогда мне казалось, что все здесь ждут меня, и Настоятель, и Инквизитор и коллеги-ученые, ведь я был молод, умен и перспективен, тогда мне казалось, что весь мир вращается вокруг меня.

Внезапно я почувствовал жжение в груди и почувствовал, как внутри меня разгорается огонь. Горячий, жгучий и в то же время мягкий и ласковый, как солнечный свет, такого же цвета, как само солнце. Огонь горел все ярче и ярче, и это было упоительно и приятно, я вдруг сам ощутил себя солнцем, освещающим Храм изнутри. И в какой-то момент это ощущение вырвалось в реальность, я увидел, как мой свет выплескивается из меня в Храм, как появляются тени, сначала серые, а потом угольно-черные, как весь мир вокруг затапливает исходящая из меня волна восхищения и любви. Остальные казалось этого не замечали, но мой восхищенный настрой был очевиден и Настоятель, при взгляде на меня такого, явно уверился в мысли, что мое приглашение было отличной идеей.

Потом была процедура знакомства и представления. Настоятель расцеловал меня в обе щеки, Инквизитор с холодными глазами пожал мне руку, а каждая из пришедших с Настоятелем монахинь поцеловала меня в губы. Упоенный счастьем, я подошел к девушке и попытался поцеловать и ее тоже, но она выставила вперед руку и легонько оттолкнула меня.

Несколько секунд я ошалело смотрел на нее, а потом мой мир рухнул. Что? Меня, такого восхитительного и сияющего, оттолкнула какая-то монашка? А как же… Но ведь… Да я… Мысли путались, но я совершенно точно знал, что сейчас стремительно теряю свой авторитет в глазах окружающих. В первые минуты после прибытия! Девушка спокойно стояла, а ее взгляд говорил: “Докажи! Сначала докажи, что достоин моего поцелуя!”. Огонь в моей груди разгорелся еще ярче и я вдруг понял, что он сейчас вырвется наружу, но не ласковым солнечным светом, а страшной жгучей стихией, и также понимал, что не в состоянии его контролировать. Ситуацию спас Инквизитор, положивший руку мне на плечо и как-то спокойно и обыденно обратившейся ко мне: “А вот и наша бунтарка. Поверь, таких ты еще не встречал”. Смысл его слов дошел до меня намного позже, а тогда холод, исходящий из его руки, притушил рвущийся из меня огонь и я сумел взять себя в руки. Церемония знакомства продолжилась, как ни в чем не бывало, а к девушке я тут же воспылал жгучей ненавистью, абсолютно ирррациональной и готовой вспыхнуть от любой искры.

Впрочем, после того раза мы с ней не встречались. В моей груди продолжал гореть огонь, а я считал, что это влияние Храма. А что еще я мог подумать, ведь он возник именно в тот момент, когда я появился в его стенах? Работа спорилась, меня любили и ценили, монашки обращались со мной, как со своим сыном, что мне было еще желать?

Прошло несколько лет, прежде чем я увидел ее вновь.

Тогда мы столкнулись в своих исследованиях с проблемой, к которой никак не могли найти решение. Я и мои коллеги испробовали все, что можно, но она не поддавалась. Я связывал это с тем, что, наверное, устал, ведь свет в моей груди превратился из мощного источника в едва заметный отсвет. Настоятель, видя это, посоветовал мне взять выходной и на что-нибудь отвлечься, так что я ушел из Храма раньше обычного и принялся бродить по улицам Города. Идти мне было некуда, никаких знакомых за пределами Храма я не имел, так что просто шел, куда глаза глядят, пока не стемнело. Очнувшись от своих мыслей, я понял, что стою на окраине города, у Больницы, которую специально вынесли подальше за Город, чтобы избежать заражения. Я уже хотел повернуть назад, но увидел, как из задних дверей вышла та самая девушка с ведром помоев. За прошедшие годы она изменилась, фигура потеряла угловатые подростковые формы, черты лица заострились и, вообще, она выглядела усталой и измученной. Но такой же упорной, как и тогда.

Я внезапно понял, что ее сослали сюда из-за меня. Девушку-бунтарку, мешающую выдающемуся, подающему надежды, ученому, не желающую ни измениться, ни прогнуться под правила. Я осознал это, и волна жгучего стыда захлестнула меня. Столько лет я наслаждался работой, упивался сделанными открытиями, а она все эти годы ухаживала за больными и выносила помои, чтобы не мешать юному, себялюбивому гордецу. Я подошел к ней и забрал ведро из ее рук. Она пыталась сопротивляться, но я был настойчив. Потом мы пошли внутрь и я помог ей перестелить кровати в палате тяжелых больных. Потом мыл что-то грязное и отвратительно пахнущее, потом делал что-то еще. Мы не разговаривали, это было не нужно. Как-то так получилось, что я всегда знал, что ей нужно, а она точно знала, что нужно мне. И, когда вся больница, наконец затихла, мы вышли на крыльцо и долго просто сидели в летней темноте, напоенной запахами трав и трелями сверчков.

А потом я уснул и проснулся уже в Храме, в своих покоях. Огонь в моей груди вновь горел ярким пламенем. Но это был уже не тот безрассудный, яростный огонь, а спокойный, степенный, словно повзрослевший за прошедшие годы, но все такой же мощный, как раньше.

Надо ли говорить, что не поддающуюся решению проблему мы решили за несколько часов. А потом я, впервые купив у уличной торговки букет цветов, бросился в больницу. К ней. Ведь без нее моя жизнь не имела смысла. Но уже на подходе к больнице, я понял, что ее там нет. Монашки подтвердили это, сегодня ее перевели от них, но они не знали куда. А, может, не хотели говорить. Но мне уже было все равно, ее здесь не было и только это было важно.

Я вернулся в Храм и вновь погрузился в работу. Чтобы забыть. Ведь вспоминать было очень больно.

Сколько прошло лет? Десять? Двадцать?

Я вновь увидел ее в Храме, стоящую за торговой лавкой у стены. Она повзрослела, а может даже и постарела. Теперь это была взрослая женщина, уже пережившая свой расцвет. И дело было даже не в морщинках у глаз и не в складках у губ, а во взгляде. Она смирилась. Она все поняла и приняла.

Мы поприветствовали друг друга, но оказалось, что нам больше не о чем говорить. У каждого своя жизнь, сложившаяся и закостеневшая, не предполагающая в себе ничего другого. Я открыл было рот, но так и не нашелся, что сказать. Она тоже молчала, глядя на меня в упор грустными глазами. И я ушел. А она меня не остановила.

Потом я много раз видел ее в Храме, тихую и сломленную, птицу с подрезанными крыльями. Иногда мы кивали друг другу издалека, а иногда просто отводили взгляд. Огонь в моей груди горел пусть неярко, но стабильно, и этого было достаточно, чтобы ни о чем больше не думать.

А потом в Храме ко мне подошел Настоятель. Он был очень торжественен и очень серьезен. В очередной раз отметив мои успехи, он объявил, что я, наконец, созрел для прикосновения к величайшей тайне Храма - Великому Колоколу. Я уже слышал о нем, он находился высоко на крыше, над Храмом и несколько раз в день наполнял Город густым, басовитым звоном. Каждый раз это приводило меня, да и всех окружающих, в восторг, и я удивился, почему за все эти годы я ни разу не задумался о причине этого. Я поблагодарил Настоятеля, и коллеги повели меня наверх, по длинной спиральной лестнице, внезапно появившейся в центре зала. Мы очень долго поднимались по ней, а потом оказались на крыше, в маленьком закутке между куполами.

Звонарь уже был готов начать службу, но сперва предложил мне посмотреть на Колокол вблизи. Я подошел к нему и и дикое ощущение опасности пронзило меня. Колокол не был металлическим, как я ожидал. Он состоял из каких-то полосок или плетей, больше всего похожих на длинные сушеные водоросли, которым придали форму, отдаленно напоминающую высокий узкий колокол. Мне предложили подойти поближе, но я не смог сдвинуться с места, Колокол был ужасающе опасным и… живым. Звонарь подошел к нему, протянул руку и окрестности наполнил густой мощный звук. Он не звонил в него, не бил по его стенкам колокольным языком, даже не приказывал ему, а, казалось… просил. Я не стал подходить, развернулся и пошел назад, чувствуя разочарование всех окружающих, словно мне дали доступ к великой тайне, а я отверг ее. Я почувствовал, как разочарование окружающих сменяется злостью, а, затем, агрессией, попытался найти лестницу вниз, но ее уже не было.

- Где выход? - спросил я, пытаясь оставаться спокойным.

Звонарь долго и неприязненно смотрел на меня а потом показал рукой куда-то мне за спину. Там, над огромным провалом внутрь Храма, лежала узкая доска, и лестница была за ней.

- А как там пройти? - ошеломленно спросил я.

- Кому надо - тот пройдет, - отрезал тот и легко пробежал по узкому шатающемуся мостику. За ним последовали остальные. Не глядя на меня, они просто пробежали по доске и ушли вниз. Я попробовал шагнуть на доску, борясь с липким, тягучим страхом, окутавшим все мое существо, но понял, что здесь не пройду. И еще понял, что это приговор. Нельзя прикоснуться к великой тайне и не стать ее частью.

А потом я понял, что предлагает мне Колокол. Вечную жизнь, спокойную и размеренную, без чувств и страданий, вечный поток исследований и находок, не приносящий радость, но обогащающий меня знаниями. Всего-то и нужно - отказаться от света, а остальное он сделает сам, свет, от которого одни страдания, он обменяет на величайший дар бессмертия.

Я вновь оглянулся на Колокол. Тот, казалось, ждал меня. Ждал, что я смирюсь и приду к нему. Как та девушка… Мысль о ней внезапно захватила меня. Ее образ внезапно появился у меня перед глаза, не той сломленной и уставшей от жизни женщины, а девушки-бунтарки, с горящими огнем глазами. Свет внутри меня вспыхнул и засиял, как тогда, а еще на меня накатила волна жгучей ненависти. К Храму, к Колоколу и к их стенам и запретам. И к себе.

Свет вспыхнул и опалил все вокруг. Колоколу это нисколько не повредило, я не уверен, что вообще хоть что-то в мире могло повредить его, но я внезапно почувствовал себя молодым и полным сил. Я круто развернулся, в мгновение перемахнул через провал и побежал вниз по лестнице. Туда, где в лавке тихо погибала моя подруга.

Но там ее уже не было.

Свет, заливающий пространство, мешал видеть, но, среди беснующихся теней, я разглядел монашку, прибирающуюся там.

- Где она? - закричал я, не в силах сдерживаться.

- Ушла, - ответила монашка.

- Когда?

- Уже давно.

Я схватился за голову и застонал. В одно утро я лишился всего. И карьеры, и подруги, и смысла жить вообще. Лишь свет внутри меня сиял ярко, как никогда, но зачем теперь он был мне нужен? Без нее?

Холодная рука опустилась мне на плечо, я поднял голову и узнал Инквизитора. Ну, конечно, я же теперь отступник, ренегад, кто еще должен был найти меня сейчас? Его холодные глаза смотрели спокойно и твердо, а льющийся из меня свет делал морщины на его лице глубокими и острыми. Я внезапно понял, что в отличие от остальных, он видит мой свет и видел его всегда. Так же, как и ее свет.

Он убрал руку и сказал едва слышно, одними губами:

- Иди за ней.

- Что? - безмерно удивился я.

- Беги! Может быть, еще не поздно!

Долгое мгновение я смотрел ему в глаза, а потом сорвался и побежал. Сломя голову, не жалея сил, расталкивая прохожих и налетая на уличные лотки. Я знал куда бежать, выход из Города был только один, и я несся туда, как будто от этого зависела моя жизнь. То есть, она и правда от этого зависела.

Я влетел на окраину Города и оглянулся вокруг. Никого. Тогда я понесся по дороге, ведущей из Города, подбегая к редким прохожим с вопросами, не видели ли они одинокую девушку, идущую прочь от Города. Я бежал так до Таверны, в которой мне впервые улыбнулась удача. Хозяин, выслушав мои путанные объяснения про то, что я ищу девушку, чьего имени не знаю и даже не могу толком описать, вдруг кивнул и сказал, что помнит ее.

- Она заходила ко мне рано утром, купила что-то перекусить и ушла на железнодорожную станцию.

- Когда это было? - буквально вскричал я.

- Месяц назад.

Я схватился за голову. Месяц! Как теперь искать ее?

- Спросите на станции, может ее кто-то запомнил, - посоветовал трактирщик.

Я вышел было, но снова вернулся.

- Во сколько это было?

- Около восьми утра. Отсюда до станции - десять минут, а она выглядела как человек, который готов уехать на первом же поезде, так что, может быть, Вам удастся проследить ее путь.

- Спасибо! - закричал я, обрадованный словами трактирщика и побежал на станцию.

Увы, надежды рухнули почти сразу. Девушку, конечно же, никто не помнил. Я готов был сесть на поезд, на котором она могла уехать, и расспрашивать о ней на каждой остановке, но в то время, когда она появилась здесь, через станцию проходило целых шесть поездов. Один уходил в Центральную Россию, четыре колесили по Сибири, а один ушел на Дальний Восток. Я посмотрел на карту их маршрутов и понял, что поиски бесполезны. Девушка-кассир, видя мое отчаяние, предложила мне попытать отследить ее по билетам… но я не знал ее имени.

Я вышел на перрон, рухнул на колени и завыл. Только сейчас до меня дошла вся глубина потери. Я внезапно понял, что всем в жизни обязан той девушке, а точнее - тому свету, который она так щедро мне подарила. В груди жгло, свет все разгорался и разгорался, а я царапал руками грудь, пытаясь вырвать его оттуда. Она была нужна мне, нужна, как никто другой, но я не мог ее найти.

Свет становился все ослепительнее, затапливая собой весь мир, и я с радостью растворился в нем, отдав ему свои воспоминания, чувства и боль. Сияющая пустота поглотила меня, но даже теперь я все еще продолжал искать ее. И нашел. И потянулся к ней. И заорал, что было сил. И она услышала мой крик, оглянулась, удивленно округлила глаза...

И я проснулся...

Очень трогательный рассказ, lykee. Задевает за живое..Хорошо, что зашла сегодня на форум

lykee, да что ж ты в самый неподходящий момент просыпаешься-то! Хотя, если честно, я почему-то ждала трагической развязки, а вовсе не хеппи-енда. Хорошо, что не дождалась. Это называется надежда